«В той части книги памяти моей, раньше кото рой мало что можно прочитать, находится рубрика, гласящая: incipit vita nova — начинается новая ж и з н ь. Под этой рубрикой я нашел ...»
НОВАЯ ЖИЗНЬ .
Вступление .
В той части книги памяти моей, раньше кото
рой мало что можно прочитать, находится рубрика,
гласящая: incipit vita nova — начинается новая ж и з н ь .
Под этой рубрикой я нашел начертанными тe слова, ко
торые имею намерение собрать в этой маленькой к н и ж к е
и если не все слова, то, по крайней мере, их значенье .
ГЛАВА I .
Уже девять раз после моего рождения оберну
лось небо света в своем вращеньи почти до преж
ней своей точки, когда моим глазам явилась впер вые пресветлая донна моих воспоминаний, которую мнoгиe называли Беатриче, не зная кого они так на зывают .
Она пробыла уже в здешней жизни столько, что за это время звездное небо подвинулось к востоку на одну из 12-ти частей градуса, так что она явилась мне на 9-м году своей жизни, а я ее увидел почти в конце моего девятаго года *). Она предстала предо мною одетая в благороднейший цвет, скромный и благопристойный — кроваво-красный, опоясанная и ук рашенная т а к, как подобало ее юному возрасту.**) *) Солнце называется «великое светило, светило миpa», в Пургатории ХХХII, 52. Считалось, что оно вращается со своим небом вокруг земли в течение года, а земля по средневековой системе составляла центр вселенной, как и другие планеты, солнце тоже имеет вращение, но не свое собственное, а лишь со общаемое емe хрустальным небом, т. е. перводвигателем Пург .
XXVII. 106. Все небо, следуя за звездной сферой, подвигается от запада к востоку на один градус в сто л е т .
**) Так как Данте родится в 1265 году, по словам Бокаччьо, в мае месяце и имел 9 л е т, когда встретил впер вые Беатриче, означенный факт падает на май 1274. Не лишено основания утверждение Бокаччьо, что эта встреча произошла на празднике 1-го мая .
И здесь я скажу по истине, что дух жизни, обитающий в сокровеннейшей камере сердца, начал дрожать так сильно, что это отразилось ужасным образом в мельчайшем биeнии пульса, и, трепеща, сказал т а к : Вот Бог сильнейший меня, который, придя, овладеет мною .
В эту минуту дух животный, обитающий в вы соком покое, куда все духи чувств приносят свои восприятия, начал сильно удивляться и, обращаясь к духам зренья, сказал такие слова: Вот явилось Ваше блаженство. И тогда дух естественный, обита ющий в той камере, что управляет питаньем на ш и м, заплакал и, плача, сказал т а к : О, я несча стный! как часто впредь мне будут мешать. И с этих п о р, я утверждаю, Амур завладел моей ду шою, которая тотчас же ему подчинилась и начал проявлять надо мною столько власти и силы, в чем ему помогало мое воображенье, что мне приходилось исполнять все его желанья в полной мере. Он при казывал мне много р а з, чтоб я старался увидеть этого юного ангела и в отрочестве своем я часто искал ее увидеть и так благороден и достоин пох валы был весь ее облик, что по истине о ней мож но было сказать словами поэта Гомера: Она казалася не дочерью смертного, но Бога. *) И случилось, что образ ее который постоянно был со мною, хотя Амур и властвовал над мною смело, — обладал таким благородством, что ни разу не по т е р п е л, чтобы Амур управлял мною без верного разумного совета в тех вещах, где такой совет мне полезно было выслушать .
Но так как рассказ о страстях и поступках такой ранней юности многим может показаться басно *) Илиада XXIV, 259 .
словным, то я остановлюсь тут и, пропуская многие события, о которых можно сделать вывод по приме ру рассказанного, — перейду к словам, записанным в моей памяти в дальнейших главах.. .
ГЛАВА II .
После того, как прошло столько дней, что как раз исполнилось девять лет со времени вышеописан ного появления той благороднейшей, настал наконец такой день, когда эта чудесная донна предстала предо мною, одетая в белоснежную одежду, между двух благородных дам постарше ее и, проходя по дороге, она обратила свой взор туда, где я стоял, испуган ный; и по несказанной доброте своей, которая теперь получила свою награду в вечности, она поклонилась мне так приветливо, что мне показалось тогда, словно я вижу все пределы блаженства. И ч а с, в который достиг до меня ее сладчайший привет, был как раз девятый того дня; а так как только в первый раз ее слова дошли до моего слуха, я охвачен был такой сладостью, что словно опьяненный удалился от людей и забился в самый отдаленный уголок своей комнаты, чтобы думать там о ней, благороднейшей .
ГЛАВА III .
И когда я думал о ней, на меня снизошел не жданно сладкий сон и в нем предстало мне дивное виденье: казалось мне, что в комнате своей я увидел облако огненного цвета и внутри его я разли чил облик мужа страшного вида *) для тех, кто на него взглянет .
И показался он мне сам таким веселым, что удивительно, и в словах своих он выразил многое, но я понял только вот что: вот властелин твой .
*) Это был Амур .
И казалось мне, что я вижу в его руках обна женное существо, которое спало, обернутое, как мне думалось, в легкую ткань кровавого цвета и когда я посмотрел на него очень внимательно, я узнал в ней ту, которая накануне соизволила мне поклониться. В одной руке, казалось мне, держал он что то, что го рело ярко и я услышал такие слова: смотри, вот сердце твое. И немного погодя, он разбудил ту, которая спа ла и с большим стараньем и искусством он заста вил ее отведать того, что горело в его руках и она исполнила это с некоторым сомненьем.*) И после этого очень скоро его веселость перешла в горчайший плач и т а к, плача, он охватил донну своими руками и с нею вместе, как мне ка залось, он полетел к небу, отчего я исполнился та кой тоскою, что слабый сон мой не мог выдержать больше, он порвался и я внезапно проснулся. И сей час же я начал размышлять. Я нашел, что ч а с, когда явилось мне это виденье, был четвертый в ночи и таким образом ясно, выходило, что он был и первым часом 9-ти последних часов ночи. И ду мая о т о м, что я у в и д е л, решил я рассказать об этом многим знаменитым трубадурам **) того време ни. И так как я сам тоже обладал уже раньше искусством слагать слова в рифмы, — я задумал на писать сонет, в котором, приветствуя всех вер ных Амуру, я прошу их объяснить мое виденье, при чем я должен был изложить все, что мне присни лось. И тогда я начал этот сонет .
*) Аллегория съеденного возлюбленным сердца своей ми лой нередко встречается в средневековой поэзии .
**) Следуя провансальской традиции Данте здесь употребляет слово trovatori, в других местах poeti .
Сонет 1 .
К вам души нежных и сердца влюбленных
От имени Амура я с приветом:
Кто познакомится с моим сонетом, Пусть смысл его откроет потаенный, Был третий час на небесах бездонных,*) Когда всего богаче звезды светом — Дрожу я при воспоминаньи э т о м, Амур предстал моим очам смущенным .
Он сердце нес мое и ликованья Казалось полон б ы л ; спокойно спящей В его р у к а х, в прозрачном одеяньи Увидел я мадонну; на прощанье От пламенного сердца ей дрожащей Отведать дал он и исчез с рыданьем .
Этот сонет разделяется на 2 части: в первой я шлю привет и прошу отклика; во второй я объясняю на что именно нужно ответить .
Вторая часть начинается т а к : был третий ч а с .
На этот сонет ответили многие различными мнениями**);
между ними был т о т, кого я считаю своим лучшим д р у г о м * * * ) и тогда я написал сонет, который начи нается так: Vedesti al mio раrеrе ogni valore .
И это было началом нашей дружбы с н и м, ког да он узнал, что пославший ему сонет был я .
Истинное значенье моего сновиденья не было тогда понято н и к е м, а теперь ясно самым простым л ю д я м .
ГЛАВА IV .
Со времени этого виденья мой естественный дух *) Собственно говоря Данте говорить о первой «трети ночи»
не указывая точно часа. Перевожу третий ч а с, т. к. эта цифра везде играет у Данте особую мистическую роль как и 9 .
**) Между, другими поэтами ответившими Д а н т е был Чи но да Пистойя и Данте да Майяно, оба известные поэта того времени .
***) Это был друг Данте и впоследствии его политический противник — Гвидо Кавальканти .
стал терпеть затруднения в своей деятельности т. е .
душа моя вся была отдана мыслям о той благородней шей и я сделался в короткое время таким хрупким и слабым, что многим друзьям тяжело было на ме ня смотреть, a друие, полные недоброжелательства, ста рались разузнать от меня о т о м, что я так хотел скрыть от всех. Но я, понимая все коварство задавае мых мне вопросов, по воле Амура, приказывавшего мне сообразно с веленьями разума, — отвечал и м :
это Амур так властвует надо мною. Я говорил — Амур, потому что на своем лице я носил тaкиe яв ные знаки его, которых нельзя было скрыть. И когда меня спрашивали, ради кого же тебя так измучил Амур? Я смотрел на н и х, улыбаясь, и не отвечал им ничего .
ГЛАВА V .
Однажды, когда эта благороднейшая находилась т а м, где раздаются слова в честь царицы славы*), я помещался в таком месте, откуда мог видеть свое блаженство, а между ею и мною, по прямой линии си дела благородная донна очень привлекательного вида;
она оглядывалась на меня часто, дивясь тому, что я смотрю в ее сторону и ей казалось, что взгляд мой кончался как раз на ней, и многие из присутство вавших замечали это и так уверились в т о м, что когда я выходил оттуда, я слышал, как мне гово рили в с л е д : в и д е л, как эта донна заставляете его томиться! И когда они называли ее, я п о н я л, что эта была как раз та, что сидела по прямой линии, кото рая вела от благороднейшей Беатриче и кончалась в моих глазах. И я успокоился, п о н я в, что моя тай на в тот день не была открыта по лицу моему .
*) т. е. в церкви, где поют хвалу Девы Mаpии .
И сейчас же я решил сделать из этой донны ширму для истины и в короткое время устроил т а к, что в мою тайну поверили многие из тех людей, которые обо мне рассуждали. Этою донной прикрывал ся я многие месяцы и годы; и чтобы еще больше за ставить поверить в с е х, я написал для нее несколь ко рифмованных пустячков, которые я не хочу приво дить здесь, где подобает говорить только об одной благороднейшей Беатриче, поэтому я пропускаю их вcе и буду здесь записывать только то, что послужит в похвалу ей .
ГЛАВА VI .
В те времена, когда донна эта служила ширмою для великой любви моей, я захотел со своей стороны как-нибудь запечатлеть имя своей благороднейшей, ок ружив ее именами других дам и, между прочим упомянуть имя этой донны.
И я выбрал имена шести десяти самых прскрасных дам того города, куда угодно было поместить мою донну Всевышнему*) и на писал эпистолу в форме сирвента**, я не привожу ее здесь и упоминаю об этом только вот з а ч е м :
когда я се составлял, чудесным образом случилось, что имя моей донны пришлось как раз под цифрою девять, среди имен других д а м, а не под какимнибудь иным числом .
ГЛАВА VII .
Случилось, что донна, которая помогала мне столько времени скрывать мои чувства, уехала из вышеупомянутого города и отправилась в далекую *) Флоренция .
**) Сирвентом или сирвентесом провансальцы называли пьесы, трактующие в стихах не о любви, а о предметах более серьезного характера, как мораль, политика, крестовые походы и т. д .
страну, и я, испуганный тем, что исчезла моя пре красная защита, так сильно огорчился э т и м, как и сам не мог бы раньше поверить. И я подумал, что мне надлежит сказать что-нибудь горестное по поводу ее отъезда иначе, могут скоро догадаться о моем при творстве. Тогда я решил написать жалобу в форме сонета, который я приведу здесь, потому что моя донпа была прямой причиной некоторых с л о в, находя щихся в coнeте э т о м, как будет ясно всем, кто понимает. И тогда я написал этот сонет .
Сонет 2 .
О вы, что Амура путями идете, взгляните И сами скажите, Что скорби сильнее моей вы не знали .
Молю об одном, моим вздохам внемлите, Тогда вы решите, Что стал я обителью горькой печали .
Амур бесконечной своей добротою, Хоть этого я и не стою, Всю жизнь мою сделал столь чудной и нежной,
Что люди кругом вопрошали друг друга:
За что, за какие заслуги Он радостью полон такой безмятежной, Теперь я у т р а т и л всю бодрость былую, Что только любимая мне посылала, Суровая бедность настала, О ней без страданий сказать не могу я, И людям теперь я таким подражаю, Что бедность стыдятся высказывать злую;
И видом веселость являя живую, Томлюся я в сердце своем и рыдаю.*) Этот сонет имеет две главных части. В пер *) Этот сонет несколько отличается своей формой от остальных .
вой я призываю верных Амуру словами Иеремии п р о рока: «О, вы все блуждающие по до р о г а м, останови тесь и взгляните, есть ли где скорбь, подобная моей» .
И я прошу их выслушать меня. Во второй части я расказываю о т о м, что сделал со мною Амур с другим значеньем, о котором нельзя догадаться по началу и концу сонета и говорю дальше о т о м, что я потерял. Вторая часть начинается словами: Амур бесконечной своей добротою .
ГЛАВА VIII .
После отъезда той благородной донны, Господу угодно было отозвать к славе своей молодую и очень красивую донну, которая была очень любима в том городе; и я в и д е л, как тело ее, лишенное души, лежало, окруженное толпою донн и они горько над нею плакали. Тогда я вспомнил, что видал ее в обществе моей благороднейшей и не мог удержать с л е з ; т а к, плача, я решился сказать несколько слов об ее смерти, ради того, что я несколько раз видел ее с моею донной. И на это я как раз намекаю в последней части сонета как будет совер шенно ясно тому, кто понимает.
И тогда написал я 2 сонета, из которых один начинается словами:
Амур рыдает, а второй: злодейка смерть .
Сонет 3 .
Амур рыдает, горе всем влюбленным .
Но что ж ему печаль ту причинило?
Он слышит, как чело склонив уныло, С тоской во взорах горько плачут донны, Злодейка смерть, рукою непреклонной Ты сердце благородное сгубила, И мир всего прекрасного лишила, Что, кроме чести, оценить мы склонны .
Внемлите, как Амур ей шлет хваленья, Его я слышал горестные стоны Над телом, распростертым без дыханья, Он часто на небо смотрел в томленьи, Куда пошла душа достойной донны, Еще недавно полной ликованья .
Этот первый сонет делится на 2 части. В пер я прошу и призываю верного амура плакать, пото му что синьор их плачет, и говорю: но что же при чинило ему ту печаль, — для того, чтобы они приготови лись меня слушать. Во второй части я рассказываю об этой причине, в третьей, говорю о теx п о ч е с т я х, которые оказал Амур этой донне. Вторая начинается словами: он слышит, третья: внемлите .
Сонет 4 .
Злодейка смерть, чужда ты состраданья, Праматерь древняя терзанья, Судья неумолимый и жестокий Меня наполнила ты горестью глубокой, Иду я одиноко,
Твердя без устали хулы и порицанья:
И чтобы ты не знала оправданья,
Я сделаю признанье:
Коварства, лжи и зла в тебе так много!
Сердца людей исполню я тревогой Т е х, что Амур ведет своей дорогой, Сказав, какие ты готовишь им страданья .
Ты благородство унесла с собою И миp всего того, что в донне ценно,
Лишен тобой, презренной:
Веселья вместе с прелестью живою .
Но больше говорить о ней не стоит, Для всех ее заслуги несомненны .
Лишь праведник блаженный Ее достоин видеть пред собою. *) Этот сонет разделяется на 4 части: в первой я называю смерть некоторыми подобающими ей имена ми; во второй, говоря с нею объясняю ей причину, по которой я начал проклинать, в третьей я ее пос рамляю, в четвертой я обращаюсь к неопределенному лицу, хоть оно в моих мыслях вполне определенно .
Вторая часть начинается словами: меня наполнила ты.. .
Третья словами: И чтобы ты не знала оправданья. Чет вертая словами: Лишь праведник блаженный .
ГЛАВА IX .
Через несколько дней после смерти этой донны случилось т а к, что я должен был покинуть упомя нутый город и отравиться в те края, где обитала благородная дама, служившая мне защитой. И уже не много пути оставалось мне сделать до того места, где она жила. И хотя я находился в обществе многих людей, но по виду моему было ясно, что путь тот мне неприятен и вздохи мои не могли рассеять печали, ко торая наполняла сердце мое по мере того, как я уда лялся от своего блаженства. И тогда сладчайший вла ститель мой, который господствовал надо мною силою моей благороднейшей донны, предстал мне в вообра женьи моем, как пилигрим, одетый в легкия оде жды из грубой и убогой ткани. Он показался мне уны лым, смотрел в землю и только несколько раз взгля н у л, как мне показалось, на прекрасную реку, бы струю и светлую, которая течет вдоль той дороги, по которой я е х а л. И почудилось мне, что Амур меня окликнул и сказал мне такие слова: я иду от той *) Точный смысл т а к о в : Данте видел умершую в обще стве Беатриче, а так как все, кто видят и слышат Беатриче, становятся совершеннее и лучше — то и эта донна может рассчитывать на жизнь вечную с праведниками .
донны, которая долго служила тебе защитой и я знаю, что она больше не вернется; и сердце твое, которое ты отдавал на служенье ей по моему велению, оно со мною, я несу его той донне, что будет впредь слу жить тебе защитой, как была эта (и он назвал мне ее, так что я узнал ее хорошо). Но об этих словах м о и х, если ты что-нибудь захочешь рассказать, сделай это т а к, чтобы никто не догадался о твоей притворной любви, какую ты выражал той донне и какую надле жит тебе выказывать и новой *). И, сказав такие слова, исчезло это видение мое внезапно, — оно потрясло меня т а к, * * ) что я, изменившись в лице своем, ехал в этот день задумчивый и сопровождаемый частыми вздо хами. И вечером я написал такой сонет .
*) У провансальцев тоже находим выраженье: fenhar l'amor, т. е. притворяться любящими; зачастую для того, чтоб скрыть свою подлинную любовь, они воспевали, для отвода глаз, другую донну. Это совпадает вполне с Дантевской ширмой .
**) Темное место. Буквально: «он оставил мне значьтель ную часть самого себя», т. е. любви или любовного волнения, это неясно ***) Быть может Данте ехал вдоль реки Арно вмесе с фло рентийскими войсками для сражения с гибеллинами в Ареццо .
Его тeбе опять я возвращаю .
Тут он исчез, а к а к, я сам не знаю .
Этот сонет делится на три части: в первой ча сти я говорю, как мне явился амур и зачем он мне показался, во второй говорю, это он мне пове д а л, но не совсем ясно, из страха, чтобы я не вы дал своей тайны; в третьей части говорю, как он и с ч е з. Вторая начинается словами: меня по имени, третья: тут он исчез .
ГЛАВА X .
По возвращеньи моем я стал искать ту донну, которую мне назвал мой господин на дороге вздохов, и чтоб не распространяться долго об э т о м, скажу, что в короткое время я сделал ее своею защитой и мнoгиe люди болтали об том больше, чем этого тре бовала благопристойность, отчего мне часто становилось очень тяжело. И по этой причине (так как эта тай. ная молва порочила меня) эта благороднейшая, которая была разрушительницей всех пороков и царицей доб родетели, проходя где-то мимо меня отказала мне в своем сладчайшем поклоне, а в нем заключалось все мое блаженство. И я, изменяя своему первоначаль ному намеренью, захотел дать понять, какое благодетель ное значение имело для меня ее приветствие .
ГЛАВА XI .
Я утверждаю, что когда она, бывало, появлялась откуда-нибудь, надежда на ее чудесный привет уничто жала в моей душе все враждебное, мною овладевало пламя милосердия, которое заставляло меня прощать вся кому, кто меня мог обидеть, и если бы тогда меня о чем-нибудь спросили, ответ мой был бы только о д и н :
Амур, и лицо мое было бы одето смирениeм. И ког да она была близка к тому, чтобы поклониться мне, дух любовный, уничтожая всех других духов ч у в с т в, толкал вперед слабых духов зренья и говорил им: идите и почтите Вашу донну, а сам он занимал их место. И т о т, кто пожелал бы узнать, что такое любовь, мог бы понять это, глядя в трепетные глаза мои. И когда эта благороднейшая донна кланялась, лю бовь не могла затемнить мне моего несказанного бла женства, но от полноты нежности, она становилась та кой сильной, что мое тело, которое в то время было целиком в ее власти, делалось таким тяжелым, как неодушевленный предмет. Таким образом ясно выхо д и т, что в ее привете заключалось все мое блажен ство и оно много раз превышало и затопляло всю мою силу .
ГЛАВА XII .
И т а к, возвращаясь к сказанному, я говорю: ког да мое блаженство было от меня отнято, меня охватила такая печаль, что удалившись от людей в уединенное место, я оросил землю горчайшими слезами; и эти слезы меня немножко облегчили и я ушел в свою комнату, где я мог плакать, не будучи услышанным .
И там взывал к милости достойной донны, говоря:
А м у р, помоги твоему верному. Я заснул наконец, как побитый ребенок, в слезах. И случилось т а к, что во cне я увидел в моей комнате вдали от ме ня юношу, одетого в белоснежные одежды, и казалось он глубоко задумался. Он обратил взор туда, где я л е ж а л, и, поглядев на меня некоторое время, вздох нул и, как мне показалось, позвал меня и сказал мне такие слова: Сын мой, время пришло окончить притворство наше. Тогда мне показалось, что я узнал его, так как он называл меня так уже много раз в моих сновиденьях. И я видел, что он как буд то плакал горестно и казалось ждал от меня какогонибудь слова; и я, решившись начал говорить с ним так: благородной синьор, о чем ты плачешь? А он мне ответил такими словами: я как бы центр кру га, от которого равно отстоят части окружности, ты же нет *) .
И тогда, задумавшись над его словами, я р е ш и л, что он говорил со мною очень темно, и я, сделав усилие над собою сказал ему т а к : почему, синьор мой, говоришь ты со мною так темно? А он сказал мне по-итальянски: не спрашивай больше того, что те бе полезно .
И тогда я начал рассуждать о поклоне, в кото ром мне было отказано и спросил его о причине, а он ответил мне на это т а к : наша Беатриче услыхала от некоторых людей, когда речь зашла о тебе, что ты докучаешь донне, которую я тебе назвал на дороге вздохов. И поэтому эта благороднейшая противница всякой докуки не соблаговолила поклониться тебе, боясь быть навязчивой. И так как отсюда явствует, что ей стала известна твоя тайна, которая длилась так долго, я хочу, чтобы ты рассказал в нескольких рифмованных словах о т о м, с какою силой я вла дею тобой через нее и как ты с самой ранней юно сти принадлежал лишь ей. И в этом ты призо вешь в свидетели того, кто об этом знает и попро сишь его сообщить ей об э т о м ; а так как я и есть этот свидетель, охотно подтвержду это. И таким обра зом она узнает о твоих желаньях и, услышав о чувстве твоем, поймет, что ее обманули. Эти слова ты должен заключить в самую середину стиха, чтобы сразу не начинать с этого, ибо это недостойно. И не посылай *) Темное место, толкуемое различно. Скорее всего это знач и т, что Амур — представитель идеальной божественной любви, не знающей измененья, а о неверности смертного Данте — Амур проливал слезы .
их никуда без меня, чтобы слова эти были ей по нятны, и тебе следует облечь их в слабую гapмoнию и я там буду всегда, когда будет необходимо .
И, сказав такие слова, он и с ч е з, и coн мой прервался и я сообразил, что это виденье явилось мне в 9 часов данного дня, и я ушел из своей комнаты, решив написать балладу, в которой я по следовал совету моего синьора. Вот какова эта баллада .
Баллада .
Хочу, баллада, чтобы ты явилась С Амуром вместе к донне на свиданье, И то, что ты споешь мне в оправданье, Властителем моим ей подтвердилось .
Так благородна ты, моя баллада, Что и без всякой свиты Повсюду можешь ты летать спокойно;
Но если для тебя еще защиты надо, — Амура позови ты, — Быть без него балладе непристойно, Одна ты там не можешь быть покойной, — Мадонна на меня разгневана ужасно И без Амура к ней идти опасно .
Тебя там могут встретить оскорбленья .
К ней прилетев, начни ты нежным тоном Так речь свою пред нею,
Склонив ее сначала к состраданью:
Мадонна, т о т, кем послан я с поклоном, Коль милостью своею Его простите, молит о вниманьи, Амур всегда меняет по желанью Весь вид его пред Вашей красотою, А, потому он занялся другою, Хоть сердцем он не знает измененья .
Скажи: Мадонна, верен он остался Вам всей свoeй душою .
И все мечты Вам отдал на служенье .
Он рано Вашим стал и не менялся .
И коль ее не тронешь речью тою, Пусть у Амура спросит подтвержденья .
Смиренно обрати ты к ней моленье, Коль был eй в тягость, чтоб его простила .
Пускай она прикажет лечь в могилу, И я ее исполню повеленье .
Того, кто полон жалости прекрасной Проси, моя баллада, Мадонне за меня замолвить слово .
Тебе, во имя песни сладкогласной, Остаться с нею надо И обо мне поговорить с ней снова И если, робкого, простить она готова, Пусть даст ему о мире весть благую, Баллада нежная, тебя послать хочу я, Туда, где ты заслужишь уваженье .
Эта баллада разделяется на три части; в первой я говорю ей, куда она идет и ободряю ее, чтобы при дать ей уверенности; и сообщаю, кого она должна взять с собою для того, чтобы лететь спокойно без всякой опасности; во второй части я рассказываю о т о м, что ей надлежит сделать. В третьей — предоставляю ей лететь, когда она хочет, поручая ее нежный полет власти судьбы. Вторая часть начинается словами: к ней прилетев... Третья — баллада нежная .
Быть может кто-нибудь не согласится со мною и скажет, что ему непонятно, к кому относятся мои слова во втором лице, потому что баллада не то лицо, к кому я обращаюсь. На это я отвечу, что сомнение это я намерен разрешить и разъяснить в этой киижке, в одном месте, еще болеe темном, и тогда поймет т о т, кто сомневался и кто хотел протестовать какимнибудь образом .
После описанного мною виденья, сказав все те слова, которые внушил мне Амур, я стал терзаться различными мыслями; я боролся с ними и против каждой из них был беззащитен, а среди этих мыслей — четыре, казалось, отнимали у меня покой .
Одна из них была такая: прекрасна власть Амура, ибо она отвращает помыслы верных ему от всяких низменных предметов.
Другая же мысль была такова:
недобрая власть у Амура, ибо чем вернее ему слуга его, тем больше мучительных ударов выпадает ему на долю. И следующая мысль была такая: имя Амура так сладко для слуха, и мне кажется невозможным, чтобы деянья его касались иных вещей, кроме как нежных, так как имена соответствуют названным вещам как написано: имена суть следствия вещей *) .
Четвертая мысль была такая: донна, ради которой тебя так терзает Амур, и не похожа на других донн т а к, чтобы легко менялось ее сердце. И каждая из этих мыслей меня мучила несказанно и я стал по добен тому, кто не знает, по какой дороге ему нужно идти, и хочет идти, а сам не знает, куда ему идти надлежит. И мне захотелось найти какой-нибудь общий путь для н и х, на котором бы они все сошлись, но этот путь оказался враждебным для меня, т. к. мне оставалось только взывать о милости и отдать себя в ее руки.
И, пребывая в этом состоянии, я был охва чен желаньем написать об этом несколько рифмо ванных строк и тогда получился вот какой сонет:
*) Это изречение неизвестно откуда взято .
Сонет 6 Мои все мысли, о любви толкуя, Ведут борьбу всечасно меж Собою, Одна любовь возносит предо мною, — Бранит другая силу роковую .
То плачу я, томяся и тоскуя, То полон весь надеждою одною, И все они согласны меж собою, Что лишь о милости молить могу я .
Которой же из них поверить надо?
Хочу сказать, а что сказать не знаю .
И нахожусь в любовном помраченьи .
Чтобы найти душе успокоенье Я должен, к своему врагу взывая, — Мадонне Милости, — просить пощады. *) Этот сонет может быть разделен на четыре части: в первой я говорю и предполагаю, что все мои мысли заняты Амуром. Во второй части сообщаю, что oни различны и рассказываю об этом их различии .
В третьей говорю, в чем oни все между собою схо дятся; в четвертой заявляю, что, желая сказать о люб ви, не знаю, которую из них взять, а если их со единить все вместе, мне придется обратиться к моему врагу — Мадонне Милости. Говорю «мадонна» для того, чтобы выразиться о ней презрительно. **) Вторая часть начинается т а к : ведут борьбу всечасно; третья: и все они согласны, четвертая: которой же .
*) Несовсем понятно, почему Данте называет милость — pieta своего nemica, т. е. врагом, потому ли, что не надеется на то состраданье или в глубине души хочет быть л ю б и м ы м, а не предметом жалости? Во всяком случаe объяснение Д. Г. Ро ссети совершенно нелепо. Он предполагал слово Pieta понимать — как партия папы или — гвельфов, тогда как сам поэт — ги беллин .
**)Так как слово Мадонна предполагает уважение, любовь, здесь же ирония, насмешка в словах поэта .
ГЛАВА XIV .
После этой битвы между всеми моими мыслями случилось т а к, что эта благороднейшая пришла туда, где собрались многие другие донны; и я был приве ден моим другом, который, думая мне сделать этим большое удовольствие, повел меня туда, где столько донн показывало свою красоту.
А я, не зная куда меня ведут, доверился этому человеку, которого один из друзей его привел к погибели, *) и с к а з а л :
зачем мы пришли к этим доннам? Тогда он отве тил мне: чтобы служить им достойным образом .
Нa самом деле они собрались здесь ради одной бла городной донны, которая в этот день была повенчана .
И по обычаю вышеупомянутого города подобало, чтобы все ее друзья разделили первую трапезу, которую она вкушала в доме мужа. Так что я, думая исполнить желанье моего друга, предложил отдать себя на слу женье доннам, ее окружавшим .
И тут внезапно я почувствовал, как какой-то дивный трепет начинается в моей груди в левой ее cтopоне и потом распространяется по всем частям моего тела. Тогда я как будто бы прислонился к фреске, которая шла кругом всего дома, и, боясь, что бы окружающие не заметили моего трепета, поднял глаза и среди других донн увидел благороднейшую Беатриче, тогда все духи мои пришли в такое смя тенье от силы, которую забрал надо мной Амур, ви дя себя в такой близости от благородной донны, что остались живыми у меня только духи зренья; да и те вышли из своих орбит, т .
нять их почетное место, чтобы смотреть на чудесную донну; и тогда я весь изменился и опечалился от этих малых духов своих, которые жаловались громко и говорили: если бы тот не изгнал нас с наших м е с т, мы бы могли остаться там и смотреть на чуд ную донну, как и другие наши собратья .
И многие донны, заметив мое превращение, стали дивиться и, рассуждая об этом, смеялись надо мною с этой благороднейшей. И тогда обманутый *) друг мой доверчиво взял меня за руку, увел подальше от этих донн и спросил, что со мною? И я пришел немного в себя, — мертвые духи мои воскресли, а из гнанные вернулись на свои места, — и сказал моему другу та кие слова: я направил в жизни свои шаги по тако му пути, по которому нельзя идти, если имеешь наме рение вернуться .
И простившись с ним, я вернулся в комнату с л е з, где плача и стыдясь, говорил сам с собою: если бы эта донна знала о моем состоянии, я не верю что она стала бы смеяться надо мной; думаю даже, что в ней пробудилась бы ко мне большая жалость. И в сле зах я решил сказать слова, в которых я, обраща ясь к ней, объяснил бы ей причину моего изменения и сказал бы что эта причина, как я хорошо знаю, ни кому неизвестна, а если бы она была известна, то люди пожалели бы меня. И я решил сказать т а к, чтобы слова эти дошли как-нибудь случайно до ее слуха. И тогда я написал сонет .
Что сразу весь меняюсь я, смятенный, Когда стою пред Вашей красотою .
Иначе Вы смягчились бы душою И на меня смотрели благосклонно .
Когда близь Вас я нахожусь, смущенный
Амур исполнен дерзостью такою:
Он духов трепетных моих пугая, Чтоб Вами любоваться не мешали Убьет и н ы х, а этих шлет в изгнанье .
Лицо мое свой прежний вид меняет, Но все ж, хоть и исполненный печали, Я слышу духов изгнанных рыданья .
Этот сонет не делится на части, так как раз деление делается только для того, чтобы открыть смысл разделяемой вещи: а так как в том сонете его зна ченье и смысл вполне ясны, он не требует разде ленья. Правда, что среди с л о в, выражающих смысл этого сонета, попадаются сомнительные выражения, на пример, когда я говорю, что Амур убивает всех моих духов и только духи зренья остаются живыми, хотя и вне своих орбит. И эту неясность невозмож но разъяснить тому, кто не был в такой степени вер ным Амуру, а для тех, кто верен, и без того ясно то, что скрывается в этих темных словах; поэтому не стоит разъяснять это сомнение; ибо мои слова были бы напрасными, или же излишними .
ГЛАВА XV .
После нового превращения моего мною овладела одна мысль, которая не хотела меня оставить и все снова возвращалась ко мне, а рассужденье мое было таково: если ты имеешь такой жалкий вид в присут ствии твоей донны то, зачем ищешь ты встречи с нею?
А если бы она обратилась к тебе с каким-нибудь вопросом, что бы ты ответил ей, предполагая, что ты свободно распоряжаешься всеми своими способностями, чтобы ей ответить. И на это другая смиренная мысль отвечала т а к : если бы я не утратил всех своих способностей, я был бы в состоянии ей свободно от ветить, я бы сказал ей, что как только я представляю себе ее дивную красоту, сейчас же мною овладевает желанье ее видеть. И это желанье так сильно, что убивает и разрушает в моей памяти все, что может быть против него, и поэтому прошлые страсти мои не мешают мне искать встречи с нею.
И я, движимый такими мыслями, решил сказать слова, в которых, извиняясь перед нею в такой дерзости, все же изла гаю ей все, что происходит со мною в ее присутствии, и тогда я написал такой сонет:
говорю о причине, по которой я избегаю близости моей донны, во второй говорю о т о м, что со мной происходит, когда я иду к ней. И эта часть начина ется словами: когда близ Вас я. И эта вторая часть еще делится на 5, по числу пяти различных сооб щений. В первой я рассказываю, что мне говорит А м у р, когда я нахожусь близко от нее. Во второй я объясняю состояние моего сердца по внешнему моему виду; в третьей говорю, что меня покидает всякая уверенность. В четвертой я объявляю грешным того, кто не покажет жалости ко мне, что было бы для меня большим утешением. В последней части я сообщаю, почему другие должны меня жалеть ради моего жалобного вида и печальных глаз. А этим видом м о и м, несчастным и убитым, я обязан шуткам моей донны, которая подвергла бы такой насмешке и т е х, кто увидел бы мои страданья. Вторая часть начинается словами: Лицо окраску сердца; третья: и мнится мне; четвертая: грешно тому; и пятая: что убивает .
ГЛАВА XVI .
Написав этот сонет, я задумал сказать еще четыре вещи о моем состоянии, которые, как мне ка залось, не были еще достаточно ясно выражены мною *) .
Первая из них состоят в т о м, что Амур часто и внезапно овладевал мною с такой силой, что во мне оставалась только одна мысль о ней; третья моя мысль была такая: когда в борьбе с Амуром я изнемогал, я шел весь бледный, чтобы увидеть мою донну, надеясь, что вид ее меня защитит в этой борьбе, забывая о т о м, что происходило со мною *) Это все те же мысли, которые изложены в сонете 8, непонятно почему поэту кажется, что он недостаточно ясно их выразил* .
при приближении моем к такому совершенству; чет вертая мысль была вот какая: это лицезрение меня не только не защищало, но, наоборот, совершенно уничто жало во мне остаток жизни. И вот тогда я написал сонет .
Сонет 9 .
Нередко так с собой я рассуждаю:
Амур наполнил жизнь мою тоскою Печаль томит меня и я не знаю, Кто из людей, как я скорбел душою .
Всю силу жизни сразу я теряю, Когда Амур овладевает мною, Один лишь дух живым я сохраняю, З а т е м, что Вами полон он одною .
Я помощи хочу и утешенья И жалкий весь, достоинства лишенный К Вам прихожу, моля об исцеленьи;
Когда же взор на Вас я поднимаю, Весь содрагаюсь *) бледный и смущенный И смерти лишь покорно ожидаю .
Этот сонетъ делится на четыре части, то в нем говорится о четырех вещах, и так как я о них уже рассуждал выше, то ограничусь указанием на то, где они начинаются .
И т а к, вторая часть начинается словами: когда А м у р ; третья: я помощи хочу; четвертая: когда же в з о р .
ГЛАВА XVII .
Написав эти три сонета, в которых я говорил с моею донной и ж е л а л, чтобы они поведали ей о моем состоянии, я решил замолчать, так как мне каза лось, что я достаточно ясно сказал о себе.
Но когда *) Здесь поэт употребляет более сильное выражение:
terremoto — т. е. землетрясение в сердце .
я перестал говорить с нею, то мне казалось подо бающим заняться иными вещами и более благородными, чем прежде. И так как причина этой перемены к новому очень интересна, то я скажу о ней насколько смогу, кратко .
И т а к, многие люди по виду моему поняли мою тайну; и случилось однажды, что некоторые донны, собравшись вместе, развлекались обществом друг друга; казалось сердце мое было им открыто, ибо каждая из них присутствовала при какой-нибудь моей неудаче. Когда я проходил мимо и и х, как будто влекомый судьбою, меня окликнула одна из этих благородных донн и та, которая позвала меня, была очень бoйка на я з ы к. А я, присоединившись к их обществу и убедившись, что моей благороднейшей не было среди н и х, ободрился и, приветствуя и х, с п р о с и л, что им от меня угодно .
Д о н н было много, из них некоторые смеялись, другие же смотрели на меня, ожидая, что я скажу .
Были также и такие, что разговаривали меж собою;
из н и х одна, обратив свой взор на меня, назвала меня по имени и молвила т а к : с какою целью лю бишь ты эту донну, если ты не можешь выносить ее присутствия? Ответь нам на это, так как цель такой любви должна быть какая-нибудь совсем особенная .
И когда она произнесла эти слова, не только она сама, но и в с е другие стали ожидать моего ответа. Тогда я им сказал т а к : Мадонны, целью моей любви был поклон моей донны, о которой вы думаете; в нем заключалось мое блаженство и конец всех моих же ланий. Но когда ей угодно было отказать мне в н е м, мой господин Амур, милостью свoeю, заключил все мое блаженство в другое, что уже не может быть от меня отнято .
Тогда донны начали разговаривать между собою, и как иногда мы видим, как падает дождь вместе с чистым снегом, т а к, казалось мне, исходили из yст их слова, смешанные со вздохами. Когда они поговорили меж собою немного, ко мне обратилась снова та донна, что сначала заговорила со мною, ска з а в : мы просим тебя открыть н а м, в чем заклю чается это твое блаженство .
И я, отвечая и м, молвил: в теx словах, какие прославляют мою донну *).
И она сказала:
Если ты говоришь правду, то те слова, которые ты уже с к а з а л, объясняя свое состоянье, сказаны тобою с другими целями * * ). И, задумавшись над этими словами, я со стыдом простился с ними. И дорогой говорил самому себе: если столько блаженства заклю чается для меня в т о м, чтобы восхвалять мою донну, почему же я говорил другие речи? И тогда я решил впредь говорить только то, что может служить похва лою моей благороднейшей; я много думал над этим и мне казалось, что я предпринял слишком высокую задачу для себя и не смел начать. Итак я оста вался несколько дней, желая сказать, а начать не смея .
ГЛАВА XIX .
К а к - т о раз я шел по дороге, вдоль которой текла прозрачная речка, и вдруг мне так захотелось говорить, что я начал думать, каким способом сде лать это. И я р е ш и л, что заговорить с нею подо *) Чисто провансальское понимание куртуазной любви к даме .
**) Это з н а ч и т, если ты хотел только прославлять свою донну, то не должен был жаловаться и выражать какое-нибудь неудовольствие по поводу своих мучений, как это было выражено в предыдущих с о н е т а х .
бает т а к, чтобы я сначала обратился к доннам во втором лице, и не ко всякой донне, а только к благородным * ). И тогда мой язык заговорил как будто движимый сам собою * * ) : О, донны, вы, что смысл любви узнали. С большою радостью я произ нес эти слова в уме своем, думая взять их за начало. И з а т е м, вернувшись в вышеназванный город и поразмыслив несколько дней, начал я канцону с таким заголовком, составленную таким способом, какой будет понятен ниже при ее разделении .
Канцона I ***) .
I. О, вы, постигшие любви значенье, Мадонны, говорить о донне милой, Хваля ее покуда хватить силы, И душу облегчить хочу я с Вами .
Когда о донне мыслю я, в волненьи, Амур так сладостно владеет мною;
Не будь я полон робостью такою, Я б мог любовь зажечь в сердцах словами .
Не оскорблю вас гордыми речами, И не сробею низко я душою, Но с подобающею простотою О ней, достойнейшей, мадонны, с вами, Любовь познавшими, а не с другими Я поделюся мыслями моими .
II. К Божественному Разуму взывает На небе Ангел: «чудеса свершая, Живет на свете, о Господь, святая *) Т. е. к таким доннам, которым понятен смысл любви, а любовь поселяется только в благородном сердце, как гласить сонет 10 .
**) Сам собою — что значит вдохновляемый Амуром .
***) Эта канцона была первым печатным произведением Данте и сразу поставила его в ряды 8 наиболее знаменитых поэтов того времени. Музыку на нее написал Казелла, друг Данте .
Одна душа, сияя чистотою .
И небо, где ее лишь не хватает, Зовет ее; моленье воссылая Создателю и к милости взывая, Исполнено надеждою святою» .
И речью Бог ответствовал такою:
О милые, вы ждать должны в молчаньи Надежду *) вашу; в том мое желанье, Чтоб тот **) мадонну видел пред собою,
И в ад сойдя, чтоб грешникам ответил:
Я на земле святых надежду встретил .
III. Для неба предназначена мадонна .
Я воссылаю ей свои хваленья И говорю: оставив все сомненья, Иди за ней; т а м, гдe она ступает, На души низких шлет Амур студеный Мороз и погибает дума злая .
Кто на мадонну взоры поднимает, Иль станет лучше или умирает, Но кто ее достоин лицезренья, Тот власть мадонны чувствует душою, И наслаждаясь радостью святою, Прощает все, исполненный смиренья .
Мадонна даром Божьим обладает, Кто с ней поговорил, беды не з н а е т .
IV. Сказал А м у р : такою чистотою И прелестью из смертных кто сияет?
Он смотрит на нее и так р е ш а е т :
То чудо Бог послал нам в утешенье .
Как жемчугом, нежнейшей белизною Ей бледность ***) легкая лицо покрыла .
Природа совершенство в ней явила, *) Т. е. Беатриче. **) Данте .
***) Поэт неоднократно говорит о бледности, это цвет любви, цвет состраданья, цвет печали .
Чтоб дать красы живое воплощенье .
И духи пламенной любви исходят Из глаз ее, мгновенно поражая Того, кто взор на донну поднимая, Их в сердце трепетном потом находит .
Запечатлен Амур в улыбке милой Ей пристально глянуть в лицо нет силы *) .
Моя канцона, путь твой направляю Я к доннам т е м, лети туда послушно .
Амура дочь, ты так легка, воздушна И сам тебя я воспитал такою .
Ты им скажи: мадонны, умоляю, Mне укажите путь, я с порученьем К той послана, кому несу хваленья .
И если вдруг сробеешь ты душою, Не оставайся с низкою толпою, Найди достойных мужа или донну, Дорогу показать проси с поклоном, И к донне поспеши дорогой тою .
И, увидав Амура, будь готова Амуру за меня замолвить слово .
Эту канцону для того, чтобы ее лучше поняли, я раз делю более искусно, чем все предыдущие и сделаю из нее три части: первая часть составляет вступление к последующим словам, вторая заключает в себе то, что я имел намерение рассказать, третья является как бы подчиненной — предыдущим словам. Вторая начи нается т а к : к Божественному Разуму, третья: моя канцона. Первая часть делится на четыре: в первой я объясняю, с кем я хочу говорить о моей донне и почему;
во второй — рассказываю каким кажется мне ее благо родство, когда я о нем думаю и как бы я говорил об этом, если бы не терял смелости; в третьей говорю как *) Как на солнце, ибо она совершенна и прекрасна, как солнце .
бы я сказал, если бы не был охвачен радостью, в чет вертой я повторяю, к кому я обращаюсь и почему рассу ждаю именно с ними. Вторая часть начинается словами:
когда Мадонне шлю; третья: не оскорблю; четвертая: лю бовь познавшими. Потом со словами: к Божественному Разуму, я начинаю повествовать о моей донне и эту часть я разделяю на 2. В первой я говорю, что именно о ней говорят на небе; во второй — что о ней думают на земле, такими словами: для неба предназначена. Эта вторая часть разделяется еще на 2. В первой я говорю о благо родных качествах ее души, перечисляя некоторые ее действия и способности, проистекающие из ее души, во второй — говорю о благородных свойствах ее тела, пе речисляя некоторые ее прелести, т а к : сказал о ней Амур. Эта вторая часть подразделяется на 2. В первой говорю о некоторых прелестях ее, которые нахожу во всем ее существе, во второй ч а с т и говорю о тех прелестях, которые нахожу в отдельных частях ее су щества, т а к : ее глаза .
Эта вторая часть делится на две: в одной говорю о г л а з а х, как об источниках любви, второй, — об у с т а х, как о цели Амура. И чтоб здесь не могло возникнуть никакой порочной мысли, *) я напоминаю читателю то, что написано выше, а именно: привет той донны, который состоял в движении ее уст — был целью всех моих желаний, пока я получал его .
Потом, когда я говорю: канцона моя, я прибавляю одну строфу, как бы подчиненную другим двум и в ней я сообщаю, чего хочу от этой канцоны. Но так как эту последнюю часть очень легко понять, то я не буду трудиться разделять ее. Я знаю, что для того, чтобы со *) Это з н а ч и т : Данте ни одной минуты не х о ч е т, чтоб по думали будто он мечтает о поцелуе. Действия — operationi — ее уст — только два: смех и речь, которые делают чудеса, застав ляя людей перерождаться .
всем раскрыть смысл этой канцоны, следовало бы упот ребить еще более мелкое деление; но если кто не имеет столько ума, чтобы уразуметь все и по тем разделеньям, которыя я уже сделал, мне будет приятно, если он совсем ее оставит в покое, так как я боюсь, что уже слишком многим я поведал смысл ее теми поясненья ми, какая я сделал, если предположить, что многие смогут ее прочесть .
ГЛАВА XX .
После того, как эта канцона распространилась среди людей, так что каждый из друзей моих мог ее услы шать, им захотелось попросить меня объяснить, что такое любовь. Вероятно после тех с л о в, которые они услышали, они возымели незаслуженную надежду на это .
И я подумал, что после тех моих слов было бы хоро шо поговорить вообще о любви и еще я подумал, что друзьям надо служить и решил сказать стихи, в ко торых я буду трактовать о любви, и вот я написал сонет .
*) Il saggio мудрец — Гвидо Гвиничелли. Savi — называет Данте всех знаменитых поэтов древности и своего времени .
Речь идет о знаменитой канцоне Гвидо, в которой он высказывает свое credo, легшее в основу Dolce stil nuovo: Al cor gentil ripara sempre Amore, — Благородному сердцу присуща любовь, как веселые птички зеленому леcy .
Лишь только красота достойной донны Пленила в з о р, как сердце вдруг забьется Желаньем сильным малого предмета, И до того желанье длится это, Покуда дух любовный не проснется .
Бывает так и с донною влюбленной .
Этот сонет делится на 2 части. В первой я говорю об Амуре, в чем его сила, во второй — как та сила про является в действии.
Вторая часть начинается т а к :
лишь только красота. Первая же делится на 2. В первой — объясняю, в чем заключается сила любви, во второй говорю, как предмет любви и сила ее проявляют себя в действии и как одно хранит другое, как форма ма терию. Вторая начинается так: когда Амур; потом, когда я говорю: лишь только красота, рассказываю, как эта сила проявляется в действии, сначала в мужчине, потом в донне, т а к : бывает так же .
ГЛАВА XXI .
После того, как я в вышеназванных стихах говорил о любви, пришло мне желанье сказать в похвалу моей благороднейшей слова, в которых я показал бы, как пробуждается его эта любовь и как просыпается она не только т а м, где спит, но и т а м, где ее нет в возможности и она, чудесным образом действуя, заставляет любовь явиться. И я написал сонет .
Воспеть ее мне помогите, донны .
На сердце нежность, в мыслях умиленье Рождается у т е х, кто ей внимает .
Б л а ж е н, кто в первый раз ее встречает, Улыбки краше не видали люди .
Ни выразить восторга нет уменья, Ни рассказать об этом новом чуде .
Этот сонет имеет три части. В первой я рассказываю, как эта донна приводит в действие любовную силу при посредстве благороднейших очей своих. А в третьей рассказываю, как она это делает при посред стве своих благороднейших у с т.
А между этими двумя частями заключается маленькая частица, которая как будто просит помощи у первой и у третьей части словами:
воспеть ее. Третья начинается т а к : на сердце. Первая делится на три: в первой я рассказываю, как все на что она посмотрит, делается от ее благородства лучше, а это значит, что Амур входит туда, где его не было. Во второй говорю о т о м, как благородно она распоряжается в их сердцах. Вторая начинается: когда проходит;
третья: трепещет всякий. Когда затем я говорю: помогите мне донны, я даю понять, с кем я намерен говорить, взывая к доннам, чтобы они помогли мне почтить мою донну, потом, когда говорю: на сердце нежность, я пов торяю то, что было уже сказано в первой части о первых двух деяньях ее у с т ; первое из них — ее сладчайшая речь, а другое — ее удивительный с м е х. Я не говорю об этом последнем, как он действует на сердца людей, потому что память не в состоянии удержать ни этот с м е х, ни его действия .
ГЛАВА XXII .
После этого прошло немного дней (как угодно было Господу Славы, который Сам пошел на смерть), тот кто быль родителем всего чудесного, что заключалось в благopоднейшей Беатриче, уйдя из этой жизни, отошел к Славе Вечной. Такое исчезновение очень горестно для тех, кто останется здесь, когда те друзья покойного, а какая же дружба может быть теснее, чем любовь доб рого отца к доброму сыну или хорошего сына к хорошему отцу. А эта донна была добра в высшей степени, а ее отец (как верят многие и это поистине т а к ) был также добр в высокой степени *); ясно отсюда, что донна эта была исполнена горячей скорби!
И как было в обычае того города, чтобы при печаль ном событии таком — собирались донны с доннами и мужчины с мужчинами, мгогие донны сошлись т а м, где горько плакала Беатриче. И я в и д е л, как многие из н и х, возвращаясь от нее, говорили об этой благород нейшей и рассказывали, как она горевала. И между прочим они сказали такие слова: поистине, она плачет т а к, что т о т, кто увидел бы ее, должен бы был умереть oт состраданья. Донны прошли и я остался в такой тоске, что слезы омывали мое лицо и я много раз под нимал руки, чтобы закрыть ими глаза. И если бы я не желал еще что-нибудь услышать о ней (так как я нахо дился в том месге, где проходила большая часть д о н н, что были с нею), я бы спрятался сразу, как только слезы овладели мною .
И так проходили донны и я слушал их разговоры обо мне, как я здесь рассказал об э т о м. И размышляя *) Фолько Портинари, отец Беатриче умер в последний день года 1289 и по преданью славился благотворительностью .
о т о м, я решился сказать слова, для которых имел полное основание, и этими словами выразить все, что я слышал об этой донне. И так как я охотно бы спросил и х, если бы это не послужило мне в порицанье, я решился сделать т а к, как будто я их спрашивал, а они мне отвечали. И написал я два сонета. В первом я вопрошаю их т а к, как мне хотелось это сделать, а во втором я пересказываю их ответ, заимствуя все, что я слышал от н и х, как будто бы они мне отвечали .
Первый начинается т а к : Откуда так уныло, а второй:
ты тот ли .
Сонет 12 .
Откуда так уныло и в молчаньи, Потупив в з о р, печальный и убитый, Идете вы и бледностью покрыто Лицо у в а с, как цветом состраданья .
Вы нашей донны видели терзанья, Она любви слезами вся омыта, Пусть ваши мысли будут мне открыты .
Я сердцем чувствую ее страданья .
Из дома скорби вы сюда явились .
Молю я вас теперь побыть со мною И не таить, ч т о б с нею не случилось .
Я вижу взор ваш отягчен слезою, Смущен ваш в и д, лицо все изменилось И сердце замерло во мне с тоскою .
Этот сонет делится на 2 части. В первой я молю и спрашиваю этих донн, от нее ли они приходят, говоря и м, что я предполагаю это, так как oни возвращаются такие облагороженные. Во втором я прошу и х, чтоб они мне рассказали о ней.
Вторая начинается словами:
из дома скорби .
Сонет 13 .
Ты тот ли, что беседовал порою О донне нашей с нами так смиренно?
С ним голосом ты сходен несомненно, Но обладал он внешностью иною .
О чем рыдаешь ты с такой тоскою, Что все тебя жалеют неизменно .
Или, увидев слезы той блаженной, Не можешь тайно ты скорбеть душою .
Оставь идти нас слезы лить в печали;
(Тот грешен, кто несет нам утешенье) .
Мы скорбные слова ее слыхали, Мы видели и слезы и терзанья .
И люди те, что видеть их желали, Упали бы, наверно, без дыханья .
Этот сонет делится на 4 части, следуя четырем объяснениям, которые давали донны в ответ мне. Но так как все они достаточно ясны, то я не буду рассказы вать их смысл, ограничусь только обозначеньем и х .
Вторая начинается словами: о чем рыдаешь ты; третья:
оставь идти н а с, четвертая: мы видели .
ГЛАВА XXIII .
Через несколько дней после этого некоторая часть моего существа была охвачена болезнью мучительной и много дней я непрерывно страдал от жестокой боли;
болезнь эта привела меня к такой слабости, что я упо добился тем, которые совсем не могут двигаться. И вот на девятый день, когда я испытывал невыносимые страданья, мне пришла в голову мысль о моей донне .
И когда я думал о ней, я возвратился мыслью к ничтож ной жизни своей — и видя, как хрупка она даже тогда, когда я бываю здоров, я начал плакать про себя о такой печали. И вздыхая тяжко, говорил сам себе: неизбеж но должно случиться, что моя Беатриче тоже умрет. И тогда меня охватила такая глубокая тоска, что я закрыл глаза и мучаясь, как охваченный бредом, я грезил об этом и вот, как только я отдался во власть своему во ображению, перед мною предстало виденье в образе не которых женщин с распущенными волосами, которые мне говорили, и ты умрешь. И после этих женщин я увидел множество л и ц, ужасающих на взгляд, которые мне говорили: ты у м е р. И т а к, блуждая в образах фантазии своей, я дошел до того, что не помнил, где я нахожусь; и казалось мне, что я вижу женщин просто волосых и плачущих; oни шли по дороге, необыкновен нo печальные и казалось мне, что солнце потемнело т а к, что стали яркими звезды и как будто они плакали, и пти цы, летящие по воздуху, падали мертвыми, и слышался грохот сильнейшего землетрясения.
И я, дивясь такой фантазии своей и сильно перепуганный увидел в вообра жении друга своего, который явился ко мне, чтобы сказать:
разве ты не знаешь, твоя чудесная донна рассталась с здешним миром. Тогда я начал жалобно плакать, и не только в воображении плакал я, но и на самом деле лицо мое было орошено подлинными слезами, И я взгля нул на небо и показалось мне, что я вижу там множе ство ангелов, которые возвращались на небо и перед ними я заметил маленькое облачко снежно-белое. И казалось мне, что ангелы торжественно пели и я расслы шал слова той песни: Осанна в вышних; и более я ничего не п о н я л. И тогда мое сердце, в котором было столько любви, сказало мне: п о и с т и н е верно то, что донна наша лежит мертвая. И тогда я пошел взглянуть на тело, в котором заключалась благороднейшая и бла женная душа. И так силен был бред моей фантазии, что я увидел эту донну мертвой. И видел я, как жен щины покрыли голову ее белым покрывалом, и лицо ее казалось исполненным такого смиренья, что, казалось, она говорила: я вижу источник мира. И при этом ви деньи я исполнился таким смиреньем, глядя на нее, что, взывая к смерти, сказал такие слова: Сладчайшая смерть, приди ко мне, не будь ко мне жестокой, ты должна быть благородной, если ты водворилась в таком месте; приди ко мне, я так страстно тебя желаю и ты видишь, что я уже ношу цвет твой. И когда я посмотрел на все пе чальные обряды, которые совершаются над телом усоп шей, я вернулся в свою комнату и там сидел и смотрел на небо. И так сильно владело мною воображение, что я, рыдая, начал говорить по-настоящему: о, прекрасная душа, сколь блажен т о т, кто тебя видит .
И когда я говорил эти слова с горестным рыдань ем и звал: смерть, придти ко мне, молодая и прекрасная донна, которая находилась около моей постели, думая, что и слова мои и слезы вызваны были моими страданьями от болезни, со страху начала плакать сама. И другие донны, которые были в комнате моей, подбежали ко мне, иривлеченные ее плачем и удалили от меня ту, которая соединена была со мною теснейшими узами крови. Oни подошли ко мне, чтобы разубедить меня, думая, что я сплю и говорили мне: проснись, не спи больше, и не пе чалься. И когда они говорили т а к, бред мой внезапно прекратился в ту минуту, когда я хотел сказать: о Беатриче, будь ты благословенна. И я уже сказал о Беат риче..., когда, придя в себя, открыл глаза свои. И я у в и д е л, что был обманут, и когда я произносил это слово, голос мой был такой хриплый от рыданий и с л е з, что донны эти не могли меня услышать и понять. И я был охвачен стыдом, но никакие нежные уговоры и увещевания не заставили меня им открыться.
И когда они меня видели, они говорили: он кажется мертвым и между собою решили: попробуем его угешить; и говорили мне много слов утешения и спрашивали меня, чего я так испугался? И я, наконец, немного успокоившись и убе дившись в обманчивости своего виденья, ответил и м :
я расскажу в а м, что со мною было. Тогда я начал с самого начала и до конца, я рассказал им все, что видел, умолчав, лишь об имени этой благороднейшей. И потом оправившись от болезни своей, я решил рассказать все, что со мною произошло, так как мне казалось, что всем будет приятно послушать это, и я написал эту канцону .
КанцонаII .
Наполнили живейшим состраданьем Прелестную и молодую донну, Что там была, где смерть я з в а л, стеная, Очей моих печаль, мои терзанья, Мой тяжкий бред и горестные стоны .
И в страхе стала слезы лить, рыдая .
И донны все, что были рядом с тою, Решили увести ее поспешно От скорби безутешной .
Потом будить меня все принялися, Mне говоря: проснися!
О чем рыдаешь ты с такой тоскою?
Тут прекратился разом бред мой сонный И я проснулся с именем мадонны .
II .
Но им не слышен был мой голос скорбный, Охрипший и от слез и от волненья, И имя то лишь в сердце прозвучало .
А я, Амуру властному покорный, Весь бледный от стыда и от смущенья, Лицо свое к ним обратил устало .
Оно весь прежний вид свой изменило, И чудилось в нем смерти приближенье .
Он жаждет утешенья, Меня жалея, донны размышляли,
И снова вопрашали:
Что видел ты, что так тебя смутило?
И я ответил и м, придя в сознанье:
Послушайте мое повествованье .
III .
Мой ум был занят думою такою:
Как быстротечна наша жизнь земная, Амур заплакал в сердце безнадежно, Душа моя исполнилась тоскою, И я подумал, горестно вздыхая, Ведь, смерть мадонны тоже неизбежна .
Печален стал тогда мой дух смятенный, Глаза усталые свои смыкая И мыслию блуждая В мечтах, с р е д и печальных сновидений, И горестных волнений, Я был охвачен скоро бредом сонным .
И донны гневно предо мной предстали, Умрешь и ты, они мне повторяли .
IV .
И неожиданными чудесами Мой ум был поражен в видении сонном .
В местах нездешних предо мной предстали В слезах, с распущенными волосами Скорбящие, неведомые донны И шли, палимы стрелами печали .
И видел дальше я, как понемногу Померкло солнце, звезды засияли И все они рыдали .
И падали все птицы без движенья Под гром землетрясенья .
И кто-то бледный мне промолвил строго:
К тебе не долетали вести эти?
Прекрасной донны больше нет на свете .
V .
И взор свой отуманенный слезою, Я поднял к небу: белых, словно манна, Увидел ангелов; они летели И облачко имели пред собою;
И как казалось мне тогда: Осанна!
Те ангелы ликующие пели .
Амур с к а з а л : я от тебя не скрою, Пойдем туда мы, где лежит мадонна .
И бред мой сонный Мне показал, где доннa почивала .
Прозрачным покрывалом Ее одели донны предо мною .
Она ж, лицом смиренье выражая, Как будто молвила: покой нашла я .
VI .
Смиренным стал я, просветлел душою, Когда увидел, сколько в ней смиренья .
И молвил: смерть, ты стала благосклонной, Исполнилась невольно добротою, Лишилась сразу злобы и презренья С тех пор как овладела ты мадонной .
И стал желать я смерти, к ней взывая:
Я твой, о смерть, я сходен стал с тобою, К тебе стремясь душою .
Я удалился, был конец обрядам .
И проникая взглядом Небесный свод, с к а з а л : душа святая, Блаженны люди, что тебя видали .
Тут, донны, вы мой сонный бред прервали .
Эта канцона делится на 2 части. В первой я говорю, обращаясь к неизвестному лицу, как я был пробужден oт обманчивых грез некоторыми доннами. И как обещал им рассказать о них. Во второй я рассказываю об этом. Вторая начинается словами: я размышлял .
Первая часть делится на 2: в первой я говорю о том, что говорили и делали некие донны и особенно одна из н и х, видя меня в бреду раньше, чем я пришел в чувство .
Во второй я рассказываю, что они говорили мне, когда я перестал бредить, и эта часть начинается т а к : но им не слышен б ы л. Потом, когда я говорю: я размышлял — я рассказываю, как я им сообщил о моем виденьи .
А в той последней заключено еще 2 части. В первой я рассказываю по порядку все свое виденье, во второй, дойдя до того мгновенья, как они меня позвали, благо дарю их в заключенье.
И эта часть начинается словами:
т у т, донны, вы.. .
ГЛАВА XXIV .
После этого обманчивого виденья моего случилось т а к, что я однажды сидел где-то задумавшись и вдруг почувствовал, что в сердце моем начался трепет, как бывало со мною в присутствии моей донны, и тогда предо мною предстал в виденьи А м у р ; он ш е л, ка залось, оттуда, где находилась моя донна, и словно гово рил весело в моем сердце: подумай о т о м, чтобы бла гословить день, когда я овладел тобою, ибо ты должен это сделать. И поистине мне казалось, что сердце мое исполнилось такой радости, как будто это было не мое сердце и стало оно совсем и н ы м. И вскоре после этих с л о в, которые сердце сказало мне от имени Амура, я увидел, что ко мне приближалась благородная донна замечательной красоты, которую очень любил мой луч ший д р у г. Имя этой донны было Джиованна, но ради ее красоты, как думают, ей дали названье: Primavera (вес а) и так она и звалась .
И следом за нею я увидел прелестную Беатриче .
Эти донны прошли близко от меня одна за другою и ка залось мне, что Амур сказал в сердце моем т а к :
эта донна называется Primavera (т. е. идущая впереди);
за то только, что сегодня прошла таким образом, я за ставил того, кто дал ей это имя, назвать ее так — Primavera, что значить идущая впереди *) в тот день, когда Беат риче предстанет в воображении своего верного. И если подумать об ее первом имени, — оно говорит то, что и Primavera, потому что имя ее Джиованна происходит от того Иоанна, который был предшественником Света Истинного, когда он говорил: Я глас вопиющего в пустыне, приготовьте путь Господу. И потом, казалось мне, я услышал другие слова: кто хотел бы тонко об судить дело, тот мог бы назвать Беатриче Амуром за то сходство, которое она имеет со мною. И я потом, размышляя об этом, решил написать в стихах дру гу моему, умалчивая о т о м, о чем следует молчать, т. к .
я полагал, что сердце его еще было увлечено красотой этой прелестной — Primavera. И я написал такой сонет .
Сонет 14 .
Я чувствовал, как в сердце пробудился От сна глубокого мой дух влюбленный И предо мной, весельем оживленный, Неузнаваемый, — Амур явился .
Весь радостью и смехом озаренный, Воздай мне честь, ко мне он обратился .
Я поглядел в ту сторону смущенно Откуда он недавно появился .
И монна Биче с монной **) Ванной рядом Навстречу мне оттуда шли спокойно, Два редких чуда людям для примера .
Амур сказал мне, их окинув взглядом:
*) Джиованна, или Монна Ванна — возлюбленная Гвидо Ка вальканти. Он воспевал ее под именем Примаверы, она как раз та Монна Ванна, о которой говорится в знаменитом сонете Данте: Guido, vorrei .
**) Монна, — сокращенная мадонна. Это единственное указание на то, что Беатриче была замужней женщиной. Биче, сокращенное Беатриче .
Та первая зовется «Примавера», Другая же «Амуром» быть достойна .
Этот сонет имеет много частей. В первой гово рится о т о м, как я почувствовал в своем сердце пробуждение обычного волнения и как Амур явился предо мной издалека, исполненный веселья. Вторая часть повествует о т о м, что говорил Амур в моем сердце и каким он мне показался. Третья говорит о т о м, как я, побыв с моим господином некоторое время, уви дел и услышал некоторые вещи. Вторая часть, начи нается словами: я посмотрел туда. Третья часть делится на 2: в первой я говорю о т о м, что я у в и д е л, во второй о т о м, что я услышал и она начинается словами: Амур сказал мне .
ГЛАВА XXV .
Здесь может усомниться всякий, кто способен от крыто заявить о своих сомненьях, в т о м, что я сказал об Амуре, как будто бы он был вещью в себе и не только духовной субстанцией, а также субстанцией физи ческой (телесной). Но это на самом деле ложно, так как Амур не есть сама субстанция, но только свойство суб станции. А что я говорю о н е м, как будто бы он был телом и еще человеческим (мужчиной), явствует из трех вещей, которые я о нем говорю. Я заявляю, что я увидел его идущим и з д а л е к а и так как «идти» го ворят о т о м, кто движется в пространстве (а движется в пространстве, по Философу *), только тело), ясно, что я предполагаю Амура т е л о м. Ещe я сказал о н е м, что он смеялся и также говорил; такие вещи подходят только к человеку, особенно с м е х ; и выходит опять, что я считаю Амура человеком .
Чтоб пояснить это т а к, чтобы было понятно в на *) Фипософ — Аристотель, дошедший до средних веков и пользовавшийся большою популярностью .
стоящее время, надо вспомнить прежде всего, что в преж ние времена не было поэтов любовных на народном языке, но были только поэты любви, писавшие по латыни .
И у нас, говорю я, быть может также, как у других народов, случалось, и теперь случается, что как в Гре ции об этих вещах трактовали не народные поэты, а ученые. Не так много лет прошло с тех п о р, как появились эти итальянские поэты; говорить рифмами поитальянски то же, что писать латинские стихи с соответ ствующими изменениями .
Таким образом тот способ слагать стихи был изобретен для того, чтобы говорить о любви. Итак поэтам принадлежит большая свобода в слове, чем прозаикам, и эти поэты рифмованных стихов ни что иное, как народные поэты, а поэтому справедливо и ра зумно предоставить им большую свободу в выражень я х, чем другим, говорящим на народном языке .
З н а ч и т, если какая-нибудь риторическая фигура позволена *) Язык ос — провансальский, si — итальянский. Древние пи сали стихи без рифмы, сковывая их метром и ритмом. Роман cкие народы стали употреблять рифмы. Первый провансальский поэт — Вильгельм — Пуатье жил в начале 12 века, за 2 века до Данте. Очевидно Данте знал позднейших провансальских ли р и к о в, живших за 50 лет до него. Говоря о «грубых п о э т а х », Данте имеет в виду целый ряд рифмотворцев очень с л а б ы х, имевших успех временный, лишь как первые поэты на итальян ском языке .
поэтам вообще, то она позволена и этим стихотворцам .
И если мы видим, что поэты говоряг с неодушевлен ными предметами, как будто у них есть разум и чув ства, пускай говорят так и не только правду, но и вы мысел. Это значит, что они могут говорить о в е щ а х, которых нет, как будто они говорят, и что многие свойства субстанции говорят т а к, кaк будто они были самой субстанцией и человеком .
Подобает стихотворцу поступать т а к, но не без основания, которое должно быть пояснено в прозе. Что поэты говорили именно т а к, как я сейчас р а с с к а з а л, — видно уже у Виргилия, который утверждает, что Юнона, богиня враждебная троянцам, так обращается к Эолу, повелителю ветров в первой песне Энеиды: AEole,
namque tibi etc. и этот бог отвечает ей т а к :
Tuus, о regina, quid optes Explorare labor; mihi jussa capessere fas est .
Устами этого самого поэта неодушевленный предмет говорит одушевленному в третьей песне Энеиды т а к :
Dаrdаnidае duri est .
У Лукана говорит предмет одушевленный неоду шевленному т а к :
Multum, Roma, tamen debes civilibus armis .
У Горация человек говорит со своею ученостью как бы с другим лицом, и не только эти слова суть слова самого Горация, но он приводит слова доброго Гомера в своей поэтике: Dic mihi, Musa, virum etc .
У Овидия говорит Амур, как человеческая лич ность, в начале книги, которая носит название: Средства Любви, — т а к : Bella mihi, video, bella parantur, ait .
И таким образом ясно должно быть все тому, кто сомневался в этом месте моей книжки .
Но чтобы плоxиe поэты не почерпнули отсюда неко торой дерзости, скажу, что ни поэты не должны так го ворить без основания, ни рифмотворцы, если они не име ют достаточного повода, чтобы говорить т а к ; потому что очень стыдно было бы тому, кто, скрыв вещи под риторическим одеянием и фигурою, будучи спрошен н ы м, не сумел бы обнажить свои слова от подобного покрова, так чтобы стал понятным их прямой с м ы с л .
А это мне и моему лучшему другу хорошо известно о некоторых, которые пишут глупые стихи .
ГЛАВА XXVI .
Эта благороднейшая донна, о которой говорилось раньше, так привлекала всех людей, что когда она про ходила по улице, люди бежали за нею, чтоб только взгля нуть на нее, и это радовало меня необычайно. И когда она приближалась к кому-нибудь, тот чувствовал в серд це своем столько благоговения, что не смел поднять на нее глаза или ответить на ее поклон, и многие, испытавшие это, могли бы быть свидетелями для т е х, кто не верит *). Увенчанная и одетая смиреньем, она шла, не показывая никому тщеславия от того, что видела и слы шала. Mнoгиe говорили, когда она проходила мимо: это не женщина, это один из прекраснейших Ангелов небесных. А другие говорили: это чудо! Благословен Господь, творящий так чудесно. А она была так пре лестна и полна очарованья, что те, кто смотрел на нее, чувствовали в сердце своем нежность такую чистую и сладостную, что и выразить не умели; и не было никого, кто бы прежде, чем посмотреть на нее, не вздохнул бы .
Это и другое многое чудесным образом от нее и с х о д и л о .
И я, размышляя о всем этом, захотел снова встать на путь прославления ее и решил сказать слова, в ко *) Не веритъ в те чудесные свойства Беатриче, которые производили в сердцах людей при взгляде на нее благодетель ную перемену .
торых я бы мог дать понять о всем чудесном, что oт нее исходило, чтобы не только те, кто мог ее непо средственно видеть, но и другие знали о ней то, что я выражу в этих своих словах. И я написал такой сонет .
Сонет 15 .
Чиста и благородна моя донна, Невольно взоры клонит перед нею, От робости и трепета немея, Кто удостоится ее поклона .
Одетая смиреньем, неуклонно Она идет дорогою своею .
Чтоб чудо на земле явить живее, Она сошла на землю с небосклона .
И в з о р, чудесной красотой пленeнный, Блаженство прямо в сердце посылает, Тот не поимет, кто сам не испытает, И уст ее сладчайших дуновенье Исполнено любовного томленья .
Вздыхай! твердит оно душе смятенной .
Этот сонет так просто понять, имея в виду все то, что я рассказал раньше, что для него не нужно ни каких делений и потому я оставляю его т а к .
ГЛАВА XXVII .
Моя донна преисполнена такой гpaции, что не только она сама была всеми хвалима и почитаема, но через нее удостоились похвал и почитания многие другие. И я, видя это и желая сделать это известным т е м, кто, не видел, решил сказать такие слова, в которых все это было бы ясно выражено и написал тогда другой сонет, кото рый начинается словами: кто средь донн других; в нем говорится, как ее благородство действует на д р у г и х, как это станет ясно из его подразделений .
Сонет 16 .
Кто среди донн других ее встречает, Исполнен радости и восхищенья, Тот на мадонну взоры поднимая, Создателю невольно шлет хваленья .
Имеет силу красота такая Рождать в сердцах людей лишь умиленье, В них зависти к себе не возбуждая;
И благородством, верой и смиреньем Одетые, они идут за нею .
И не одна мадонна так прелестна, — Становятся достойньми хваленья Bсе те, кого мы видим рядом с нею;
Припоминая взор ее чудесный, Вздыхают все от сладкого томленья .
Этот сонет имеет три части: в первой — я говорю, среди каких людей эта донна кажется иаиболее чудес ной; во второй — как благодетельно ее общество; в тре тьей говорю о т о м, каким образом она влияет на лю дей. Вторая начинается т а к : кто на мадонну; третья— т а к : имеет силу.
Эта последняя часть делится на три:
в первой я говорю о т о м, что она вызывает в доннах, т. е. что происходить в них самих; во второй я говорю о т о м, что она вызывает в них для других; в треть ей я рассказываю о т о м, что не только с доннами, но и со всеми людьми происходит и не только в ее при сутствии, но и при воспоминании о ней. Вторая начинается т а к : и благородством; третья: все те, кого мы .
Вскоре после этого, я как-то размышлял обо всем, что было сказано мною в предыдущих сонетах; и я у в и д е л, что в них я не сказал о т о м, что происходит в настоящее время со мною и это показалось мне недо статком моих стихов и я решил тогда сказать такие слова, в которых выражалось бы все то, что со мною делается под влияньем моей донны и какое действие производят на меня ее достоинства.
И думая, что я не смогу передать этого в коротком сонете, начал я тогда канцону такую:
Отрывок канцоны *) .
Давно владел Амур душой моею, Я исполнял его все повеленья .
Но раньше власть его была — мученье .
Теперь всем сердцем я его лелею!
Когда ж, ему покорный, я слабею И духи все трепещут от волненья, Я исполняюсь сладости томленья, В лице меняюсь сразу и бледнею .
И так Амур, душой овладевает, Что только вздохи из груди смятенной Прелестнейшую донну Красноречиво молят о спасеньи .
И я всегда пред этим взором чудным Робею т а к, что и поверить трудно .
ГЛАВА XXIX .
Quomodo, sedet sola civitas plena populo! facta est, quasi vidua domina gentium **) .
Я работал еще над этой канцоной и только что окончил приведенную выше строфу, когда праведный Бог отозвал эту прелестнейшую, чтоб она блистала под знаменем благословенной Царицы Maрии, чье имя *) Этот отрывок мог бы считаться сонетом по форме и расположению рифм, если бы не 11-й стих — трехстопный .
**) Как пуст стал г о р о д, наполненный людьми. Вдовою стала царица н а р о д о в. Плач Иеремии, I, I. В главе 31 автор го в о р и т, что он поместил сюда стих Иеремии, как введение в новое повествование, кот. следует п о т о м .
с таким благоговением произносили уста блаженной Беатриче. Пожалуй, следовало бы теперь рассказать о т о м, как она покинула н а с, но я не хочу говорить об этом по трем причинам: во-первых, это не относится к моим планам, если мы хотим придерживаться того введения, которым начинается эта книжечка; во-вторых, если бы даже это и совпадало бы с моими планами, мое перо не смогло бы подобающим образом описать все это; втретьих, если бы даже и то и другое было возможно, не подобает мне повествовать об э т о м, потому что, рас сказывая, я должен был бы хвалить самого себя (а это стыдно и недостойно для всякого, кто так делает), и поэтому я предоставляю изложить все это какому-нибудь другому толкователю .
Но, так как цифра 9 часто упоминалась мною и, как кажется мне, не без основания, а с ее смертью она тоже неоднократно связана, — подобает здесь сказать нечто, что подходит к моим намереньям. Сначала я скажу, как это число относится к ее смерти, а потом объясню, в чем тут дело, отчего эта цифра была для нее такой дружественной .
ГЛABA XXX .
Я говорю, что по итальянскому счислению благород нейшая душа ее отлетела в первый час девятого дня в месяце, а по Сирийскому исчислению она отлетела в девятый месяц года; так как там первый месяц Тизрин, т о т, что у нас зовется октябрем. А по нашему счислению она преставилась в тот год нашей эры, т. е .
от Рождества Христова, в который идеальное число 9 раз было повторено в том столетии, в котором она родилась на с в е т ; а это было по христианскому лето счислению тринадцатое столетье *). Причиной этому *) В ы х о д и т, что Беатриче умерла в первый час 9-го ию ля 1290 года .
могло быть то, что это число ей было благоприятнo; и так как выходит по Птоломею и по Христианской исти не, что девять сфер небесных вращаются, а по общему мнению астрологов названные сферы влияют на землю, следуя своему обычаю, все вместе; это число было ей благоприятно; это значит, что при рождении ее все девять подвижных небесных сфер действовали в полном единении. Это объяснение всего, но более тонко размыш ляя и по непреложной истине нужно признать, что это число была она сама; я утверждаю это по сходству и это значит вот что: число три корень девяти, потому без помощи другого числа, само на себя помноженное дает девять, как явствует из того, что трижды три — будет девять .
Значит, если три само по себе есть основатель девяти, оно в то же время есть чудесный фактор, так как Отец, Сын и Дух Святой суть трое в одном; эту донну сопровождала всегда цифра девять, это значит, что она была девяткой, т. е. чудом, в корне которого лежит только чудесная троица. Быть может для более тонких людей потребовалось бы и более тонкое толкование; но я привел то, которое я вижу и которое мне нравится *) .
ГЛАВА XXXI .
После того, как эта благороднейшая донна рас сталась с этим м и р о м, остался весь город, как вдова, лишенный всякого достоинства, и я еще, проливая слезы в печальном этом городе, написал владетелям не которых земель обо всем, что случилось, взяв за за головок слова Иеремии пророка: как пуст стал город!
*) По Птоломею небо состоит из 9 небесных с ф е р : 7 пла нет (Луна, Меркурий, Венера, Солнце, М а р с, Юпитер и Сатурн), восьмое — небо неподвижных звезд и 9 кристальное небо или перводвигатель. Данте усвоил схоластическую манеру одухотво рять числа, как Пифагор. Нам такая игра с числами мало понятна .
И я это с к а з а л, чтобы другие не удивлялись, почему я привел их раньше, как введение к новому повество ванию, которое следует за ними. И если бы кто хотел меня упрекнуть в т о м, что я не написал здесь тех с л о в, которые следуют за вышеприведенными, извините меня в т о м, так как намерением моим не было вначале писать иначе, как по-итальянски, а так как те слова, что следуют за приведенными, все латинские, было бы противно моим желаньям их переписывать. И это нaмеpeниe известно моему другу, которому я написал все это только по-итальянски .
ГЛАВА XXXII .
Так как глаза мои много плакали и были такие утомленные, что я не мог больше облегчить своей печали, я попытался рассеять ее некоторыми горестными словами;
и тогда я решил написать канцону, в которой я говорил бы, плача, о ней, ради кого скорбь разрушала мою душу, и я начал тогда: глаза печальные etc .
И так как эта канцона кажется, как будто, вдовой до своего конца, я разделю ее прежде, чем напишу, и такой способ я буду употреблять впредь. Итак эта жалобная канцона имеет три части: первая — введение; во второй я рассуждаю о ней; в третьей благоговейно обращаю к канцоне. Вторая начинается т а к : Высоко Беатриче;
третья т а к : канцона грустная. Первая часть разделяется на три: в первой я говорю, что меня побуждает писать, во второй — к кому я обращаюсь, в третьей — о ком я хочу говорить. Вторая начинается т а к ; я должен речь свою начать; третья т а к : в слезах, тоской объятый .
Потом, когда я говорю: Высоко Беатриче, я рассуждаю о ней и делаю это в двух ч а с т я х : в первой говорю о причине, по которой она от нас взята, потом я говорю, как все плачут о ней и начинаю эту часть словами:
покинула прекраснейшее тело. Эта часть делится на три:
в первой говорю о т о м, кто о ней не плачет, во второй о том кто плачет, в третьей говорю о своем поведеньи .
Вторая начинается т а к : но горькие страданья; третья:
и от печали. Потом, когда я говорю: канцона грустная, я обращаюсь к той моей канцоне, указывая ей, к каким доннам она должна идти, чтоб остаться с ними .
К а н ц о н аI I I .
I .
Глаза печальные в тоске сердечной Потоки слез горчайших лить устали .
Теперь иссякла их струя живая, Чтоб дать исход печалям бесконечным, Что к смерти незаметно приближали, Я должен речь свою начать, рыдая .
Мадонны, с вами я, припоминаю, Охотно говорил о донне милой, Когда она еще жила на свете;
А снова речи эти В слезах, тоской объятый и унылый, К сердцам возвышенным я обращаю .
На небо вознеслась она душою, Остался горестный Амур со мною .
II .
Высоко Беатриче улетела, Туда, где мирных ангелов владенья И на земле покинув в а с, мадонны, Она остаться с ними захотела .
Не тяжкий зной и не мороз студеный Унес ее, но лишь ее смиренье .
И луч его в небесные селенья Проник к подножью царственного трона .
И, чтоб увидеть чудное созданье, Сладчайшее желанье Создатель возымел тогда, — мадонну С земли он отозвал в свои владенья .
Он видел, недостойна жизнь земная, Чтоб пребывала в ней душа святая .
III .
Покинула прекраснейшее тело, И унеслась душа ее святая И блещет т а м, где быть ей подобает .
В том сердце словно камень отвердело, Кто слез не льет, об этом размышляя, И дух любви в него не проникает .
Кто низменной душою обладает, О ней иметь не может представленья И слезы лить не чувствует желанья;
Но горькие страданья, Души, навек лишенной утешенья, Смертельный п л а ч, и скорбь, и воздыханья
Удел того, чей ум постигнет ясно:
Мадонны нет, — она была прекрасна .
IV .
И, от печали горестно вздыхая, Я предаюсь о той воспоминаньям, Что завладела всей душой моею .
Я много раз о смерти размышляю, И к ней меня сладчайшее желанье Влечет тогда и я лицом бледнею .
В воображении я перед нею Испытываю тяжкое томленье, Но прихожу в себя я от страданий И горестных мечтаний И от людей бегу тогда в смущеньи .
Потом один, сквозь слезы и рыданья — Мертва ты! К Беатриче я взываю, И этим скорбь свою я облегчаю .
V .
И слезы лью я, горестно издыхая, От муки сердца, скорбный, одинокий, И в людях мог бы вызвать состраданье, Какою стала жизнь моя земная С тех п о р, как взял мадонну рай далекий, Тому в словах обычных нет названья .
И несмотря на всё мое желанье, Как рассказать Вам, донны, я не знаю, Что жизнью беспощадною измучен, Я стал уныл, и скучен .
Bcе говорят: тебя я покидаю, — При виде бледных губ и скорби жгучей .
Но знает все мадонна неизменно И милости ее я жду смиренно .
VI .
Канцона грустная, лети, рыдая, Где девушки и донны ожидают .
К ним с сестрами твоими Обычно смех и радость прилетали, Лети ж туда, канцона, дочь печали, И, безутешная, останься с ними .
ГЛАВА XXXIII .
После того, как я написал эту канцону, пришел ко мне некто, бывший для меня по степени дружбы самым близким поcле моего лучшего друга,*) и он так был связан по крови с этой преславной, что никто не был ей ближе. И, поговорив со мною, он попросил меня написать ему что-нибудь в память одной умершей донны и, затемняя свои слова он, казалось, говорил о другой *) Первый друг Данте — Гвидо Кавальканти, второй Чино да Пистоя и Лаппо Джиани. Здесь говорится о брате Беатриче Ма нетто Портинари. Это единственное место, где Данте упоминает о своей близкой дружбе к нему .донне, которая умерла только что, но я, догадавшись, что он подразумевал только ту благословенную, ответил ему, что исполню его просьбу. И поразмыслив, я решил написать сонет, в котором я изливаю свою скорбь и дать этому моему другу, чтобы казалось, как будто я сделал это для него, и тогда я написал сонет: Придите выслушать, который имеет 2 части: в первой я призываю всех верных Амуру меня выслушать, во второй рас сказываю о своей печальной жизни. Вторая начинается т а к : лишь вздохами .
С о нет 17 .
Придите выслушать мои вздыханья, О, нежные сердца, вас умоляю, Лишь вздохами себя я облегчаю, Без них я б у м е р, верно, от страданья .
Но несмотря на все мое желанье, Из грустных глаз я слез не проливаю, И о мадонне плача и рыдая, Не в силах я смягчить свои терзанья .
Я вздохами мадонну призываю, Но унеслась душа святая эта, В ее достойный м и р, к пределам дальним .
О, как презренна стала жизнь земная И тяжела душе одной печальной, Лишенной навсегда ее привета .
ГЛАВА XXXIV .
Когда я написал этот сонет, я вспомнил, что обещал его отдать тому, кто меня просил об э т о м, как будто я писал для него и я увидел, что эта услуга моя бедна и жалка для того, кто был так близок моей преславной донне. И потому прежде, чем отдать ему этот сонет, я написал еще 2 строфы канцоны, одну действительно для него, а другую для себя, хотя и кажется, что они обе сказаны от одного лица, если не вглядываться в них внимательно. Но кто пристально посмотрит, тот увидит хорошо, что тут говорят два различных лица, так как один не называет донну своею, а другой на зывает, как то ясно выражается в ней. Эту канцону и этот сонет я дал ему, сказав, что написал их толь ко для него. Канцона начинается т а к : О сколько р а з, — и имеет 2 части. В одной, именно в первой строфе, жалуется этот мой дорогой д р у г, родственный ей; во второй части жалуюсь я с а м, и именно во второй строфе, которая начинается т а к : исходит из груди. И выходит т а к, что в этой канцоне жалуются два лица, один из них, как ее б р а т, другой, как ее слуга .
Канцона IV .
О, сколько б раз не вспомнил я душою, Что я не должен боле Увидетъ донну, сердце мне; пронзаешь Ты, злая скорбь, и я иду с тоскою,
Твердя в унылой доле:
Душа, зачем ты прочь не улетаешь .
Страданья те, что ты претерпеваешь Здесь в этой жизни, столь тебе досадной, Меня сильнейшим страхом наполняют И смерть я призываю, Она дает покой и мир отрадный .
С любовью ей твержу: приди за мною!
Завидуя умершим всей душою .
Сливаются в груди моей вздыханья И жалобные стоны, В них смерть я призываю ежечасно, К ней обратились все мои желанья Когда, рукою властной, Жестокая мою сразила донну .
Блеск красоты ее на небосклоне, От наших глаз сокрывшейся мгновенно, Там засиял духовной красотою, Как яркою звездою, И ангелов приветствовал блаженных И разум и х, высокий и свободный Был поражен красой столь благородной .
ГЛАВА XXXV .
В тот день, когда исполнился год с тех пор как донна эта сделалась обитательницей вечной жизни *), я сидел в таком месте, где, вспоминая о ней, рисовал ангела на некоторых дощечках**) и в то время, как я р и с о в а л, я обернулся и увидел недалеко от себя людей, которым подобало воздать честь. Они посмотрели, что я делаю, и судя по тому, что мне потом рассказы вали, они стояли тут некоторое время, прежде чем были замечены мною. Когда увидел и х, я встал, и, приветствуя и х, сказал: кто-то другой был только что со мною и поэтому я задумался. Когда они ушли, я вернулся к своей работе, т. е. продолжал рисовать лицо ангела, и пока я работал, мне пришла в голову мысль сказать стихи в память ее годовщины и написать их тем, что пришли ко мне: и тогда я написал такой сонет, который начинается словами: я вспоминал; и который имеет два начала. Поэтому я и разделю его соответственно с тем и другим .
Я говорю, что следуя первому началу, этот сонет имеет три части: в первой я говорю, что эта донна была в моей памяти, во втором говорю о т о м, что сделал со мной А м у р, в третьей говорю о действиях Амура .
*) Следовательно, речь идет о 9 июне 1291 года .
* * ) Леонардо Бруни Аретино говорит, что Данте прекрасно р и с о в а л. Известна его тесная дружба с Giotto, он — оставил нам его п о р т р е т, как фреску на стене Bargello. Бальдинуччи с л ы х а л, что Giotto рисовал в капелле св. Клары в Неаполе фрески из Апокалипсиса по указаньям Данте .
Вторая начинается т а к : Амур в своей печали; третья так: и вздохам приказал .
Эта часть делится на две: в одной говорю, что вздохи мои вылетали как бы говоря; во второй, говорю, что одни говорили одни слова, другие — иные. Вторая часть начи нается т а к : иные шли. Таким же точно образом де лится сонет с другим началом, с той разницей, что в первой части я говорю о т о м, когда эта донна пришла мне на память, а в первый раз нe говорю этого .
Я вспоминал о донне всеблаженной, Той, что вознес за доброту создатель В небесный рай, туда, где в благодати Mapия Дева царствует смиренно .
Я вспоминал о донне всеблаженной, О ней рыдает и Амур со мною, А вы, влекомы донны чистотою, Пришли смотреть, что делал я, смиренный .
Амур в своей печали неизменной Проснулся в сердце, мучимом тоскою, И вздохам приказал лететь гурьбою, И грустно понеслись они мгновенно .
С рыданьем из груди они, стеная, Рвались и лили слез потоки, Глаза мои в печали бесконечной .
Иные шли с трудом, скорбя глубоко, И говорили: о, душа святая!
Вот г о д, как ты достигла жизни вечной .
ГЛАВА XXXVI .
Через несколько времени я находился к а к - т о в таком месте, где я вспоминал о прошлом: и я глубоко задумался и мои скорбные мысли выражались на моем лице ужасной растерянностью. И я, заметив в себе это выраженье муки, поднял глаза, чтобы посмотреть, не видит ли меня кто-нибудь. И я заметил тогда благо родную донну, молодую и прекрасную, которая смотрела на меня из окна с выраженьем состраданья на лице;
казалось, что вся жалость собрана была в ней. И так как печальные, когда они видят сочувствие в других, еще скорее склоняются к слезам, как бы жалея самих себя, то я и почувствовал тогда, что глаза мои хотят начать плакать и, так как я боялся показать слабость свою, я отвел глаза от этой благородной донны и сказал потом сам себе: не может быть, чтобы в этой состра дательной донне не было благороднейшей любви. И я решил сказать сонет, в котором я говорю с нею, и я заключил в него все то, что мною рассказано в преды дущей главе. И так как рассказ этот достаточно я с е н, я не буду делить его .
Сонет 19 .
Глаза мои видали сожаленье, Что Вы в лице так ясно выражали, Смотря, как полны муки и печали Черты мои и все мои движенья .
И мне казалось, — Вы, в воображеньи, О жизни горестной моей мечтали .
Боялся я, чтоб Вы не прочитали В глазах моих про все мои мученья;
И отвернулся я от Вас поспешно, Чтоб скрыть свой в з о р, слезами омраченный, Их пробудило Ваше сострадание,
И я душе промолвил неутешной:
О, как любовь прекрасна этой донны, Что вызвала теперь мои рыданья .
ГЛАВА XXXVII .
Случилось т а к, что эта донна каждый р а з, как она меня видела, выражала в лице своем сострадание и бледнела, словно от любви; и я много раз вспоминал о моей благороднейшей донне, которая часто бывала такою же. И, конечно, много р а з, когда я не мог плакать и тем облегчать свою печаль, — я ш е л, чтобы взглянуть на эту сострадательную донну*), которая, казалось, вызывала слезы из глаз одним своим видом и потому я возы мел желанье сказать слова о ней и написал этот сонет, который начинается словами: И бледный цвет любви, и который понятен без всяких разделений из преды дущей главы .Сонет 20 .
И бледный цвет любви и состраданье Еще ни разу, как у В а с, мадонна, Так не сливались дивно-умиленно При виде слез и горестных терзаний, Когда услышать Вам пришлось рыданья Из уст моих печалью истомленных .
И испугался Вами я смущенный, Что сердце разорвется от страданья, Но удержать не мог я глаз усталых, Чтобы на Вас так часто не смотрели;
И слезы проливать, — одно желанье, — При виде Вас еще сильнее стало, И от него глаза мои горели.. .
Но плакать я при Вас не в состояньи .
*) По свидетельству Боккаччьо — сострадательная донна бы ла никто иное, как Джемма Донати, впоследствии жена поэта .
Я дошел до того при виде этой донны, что мои глаза начали слишком развлекаться, когда на нее смотрели;
и это много раз заставляло меня сердиться на свое сердце, и я считал его очень низким, и часто я порицал суетность глаз моих и говорил им в мыслях своих: раньше вы обыкновенно заставляли плакать того, кто видел ваше горестное состояние, а теперь вы, как кажется, хотите забыть о н е м, ради этой донны, которая смотрит на в а с, а смотрит она на вас только поскольку она жалеет преславную донну, которую вы оплакиваете; но что можете делать, делайте! ибо я буду часто напоминать вам о ней, проклятые глаза и никогда, разве только после смерти, не должны остановиться ваши слезы. И когда я сказал это про себя глазам своим, меня осадили сильные и тревож ные вздохи. И так как эта битва, которую я вел сам с собою, осталась неведомой для всех, кроме того не счастного, который испытал ее, я решил написать сонет и разъяснить в нем ужасное положение и написал следующий сонет, который начинается словами: те слезы горькие. Этот сонет имеет 2 части: в первой я говорю глазам м о и м, как будто бы сердце мое говорило во мне самом; во второй — устраняю всякое сомнение, разъяс няя, кто и что говорит. И эта часть начинается словами:
так сердце. Нужно было бы еще, пожалуй, сделать раз деления, но они будут излишни, потому что все ясно из предыдущей главы .
Те слезы горькие, что проливали Глаза мои, вы долго в огорченьи Скорбеть и плакать всех от сожаленья, Вы видели, невольно заставляли, Но чтобы вы о том не забывали И не желая заслужить презренье, — От вас отнять я должен утешенье, Твердя о той, кого вы потеряли .
О, как мне, ваша суетность презренна, Ее боюсь т а к, что взглянуть нет силы В лицо той донны, что на вас взирает «Глаза мои, должны вы до могилы О нашей донне помнить незабвенной», Так сердце говорит вам и вздыхает .
ГЛАВА XXXIX .
Созерцание этой донны привело меня в такое состоя ниe духа, что я часто думал о ней, как о той, кто мне очень нравится и думал о ней т а к : это благородная дон на, прекрасная, молодая и мудрая и она явилась мне быть может по воле Амура, чтобы моя жизнь стала легче .
А много раз я думал с большею любовью о ней, так как сердце мое соглашалось с этим рассуждением .
И когда я допускал это, я начинал размышлять, как бы побуждаемый разумом, и говорил сам себе т а к : что это за мысль, которая хочет меня утешить таким низ ким способом и не оставляет мне никаких других мыслей.
Потом вставала и другая мысль и говорила:
теперь, когда ты находишься в такой тревоге, почему не хочешь ты избавить себя от такой горечи? Ты видишь это дуновенье, которое приносит с собою желанья Амура и исходит от такой благородной стороны, как та, где находятся глаза донны, которая показала себя такой сострадательной. И я, борясь с собою, таким образом, много раз, захотел сказать еще и об этом несколько слов и так как в этой битве мыслей победили те, ко торые говорили за нее, мне казалось подходящим обра титься к ней; и я написал этот сонет, который начи нается словами: я полон благородною мечтою. Я говорю благородною, поскольку я думаю о благородной донне, т. к. иначе она была бы самой низкой *) .
В этом сонете я делю самого себя на 2 части, сле дуя тому, что мои мысли были разделены надвое. Одна часть зовется сердце, т. е. желанье, другая зовется душа — т. е. р а з у м. И я рассказываю, как они разговаривали между собою. А что подобает называть желаньем сердце, и разумом — душу, достаточно ясно для всякого, кому мне хотелось бы это открыть .
Правда и то, что в предыдущем сонете я обращаю сердце против глаз моих, что как будто противоречит вышесказанному; и поэтому я говорю, что там я еще не понимаю под словом сердце — желанье, потому что тогда я еще гораздо больше желал помнить о моей благород нейшей донне, чем видеть эту, и выходит т а к, что мое стремленье к ней уже было, но еще очень легкое; и отсюда ясно, что одно сказанное не противоречит другому .
Этот сонет имеет три части: в первой я начинаю го ворить этой донне, как мое желанье все обратилось к ней;
во второй я говорю, как душа, т. е. разум говорит серд цу, т. е. желанью, в третьей — говорю, как она отвечает .
Вторая начинается т а к : Душа спросила сердце; третья:
и сердце молвило .
Сонет 22 .
Я полон благородною мечтою, Что повествует мне о вас прилежно И о любви беседует так нежно, Что сердцем я согласен с ней одною .
Душа спросила сердце: кто такое Старается смягчить наш дух мятежный?
И почему так власть его безбрежна, *) Неясное место. Вероятно автор хочет сказать, что са м а я мысль о благородной донне благородна, если же мысль летит к другому, менее достойному предмету, то становится низкой .
Что расстаюсь я с мыслию иною .
И сердце молвило душе смущенной:
То дух любви ко мне приходит новый И посылает мне свои желанья, Всю силу жизни и всю власть готовый Излить в глаза сочувственные донны, Чье сердце наши тронули страданья .
ГЛАВА XL .
Против этого противника разума встало однажды, около девяти часов, яркое видение во мне; мне казалось, что я вижу эту преславную Беатриче в кровавых оде ж д а х, как она предстала впервые очам моим; она ка залась мнe юной, в таком возрасте, как я ее увидел в первый р а з. Тогда я начал думать о ней, и при этих воспоминаньях — как в былые времена, — сердце мое начало мучительно раскаиваться в том желаньи, кото рому оно позволило собою так низко овладеть на не сколько дней вопреки постоянству разума. И, прогнав это дурное желанье, вернулись все мысли мои к своей благо роднейшей Беатриче: и я говорю, что с тех пор впредь я стал думать о ней так от всего пристыженного сердца моего, что вздохи свидетельствовали об этом неодно кратно и они почти все, уходя, говорили о т о м, что твер дило сердце, т. е. имя этой благороднейшей и как она ушла от н а с. И часто случалось, что столько боли при носила с собою иная мысль, что я забывал и ее и не помнил, где я находился .
И это возвращение вздохов вернуло и исчезнувшие слезы т а к, что мои глаза стали казаться двумя предметами, которые только и желают плакать, и часто случалось, что от долгого плача вокруг них появлялся пурпурный ц в е т, который бывает у тех, кто терпит муки: отсюда ясно, что они были достойно награждены за свою суетность, так что с тех пор не могли видеть никого из т е х, кто на них смотрел и мог бы отвлечь их от их на мерения. И я, стремясь, чтобы такое дурное желанье и напрасное искушение оказалось разрушенным т а к, что никакое сомнение не могло закрасться в те стихи, что я сказал раньше, решил написать сонет, в котором я пояснил бы смысл этого рассуждения.
И я написал тогда:
Увы, мои несчетные... Я говорю — увы! потому, что я сты дился того, что глаза мои были так суетны. Я не разде ляю этого сонета, так как смысл его и так я с е н .
Сонет 23 .
Увы! мои несчетные вздыханья, — Их мысли в сердце горестном рождали, — Глаза мои так сильно утомляли, Что невозможно стало созерцанье .
У них остались только два желанья:
Страдать и слез потоки лить в печали .
И плакать те глаза так часто стали, Что их обвил Амур венцом страданья .
И мыслей тех и вздохов рой смятенный Наполнил сердце горестной тоскою;
И стал тогда Амур совсем смиренным,
Ведь вздохи силою полны такою:
Звучит в них имя нежное Мадонны И много слов о смерти той блаженной .
ГЛАВА XLI .
После этих волнений случилось т а к : в это время многиe шли, чтобы увидеть благословенный образ, кото рый Иисус Христос оставил н а м, как отпечаток своего прекрасного лица, что созерцает теперь во славе своей моя донна, что некоторые пилигримы проходили по дороге, которая идет почти посередине того города, где родилась, жила и умерла благородная донна, и шли они, как мне казалось, глубоко задумавшись. И я, размышляя о н и х, сказал самому себе: эти пилигримы наверное издалека, и я не верю, что они что-нибудь слыхали об этой донне. Они, мне кажется, ничего о ней не знают;
таким образом и мысли их об и н о м, а не о ней; быть может они думают о своих далеких друзьях, кото рых мы не з н а е м. Потом я сказал про себя: я знаю, что если бы они были из ближайших м е с т, то наверно их лица были бы омрачены при прохождении через го род печали. И еще я сказал самому себе: если бы я мог задержать их немного, я бы мог их заставить плакать, прежде чем они ушли бы из этого города, и потому я скажу такие слова, которые заставят плакать всякого, кто их услышит. И т а к, когда они скрылись из виду, я решил написать сонет, в котором я бы выразил то, что я сказал самому себе; и чтобы он вышел болеe жалобным, я решил сказать т а к, как будто бы я го ворил с ними. И я написал этот сонет, который на чинается словами: о, пилигримы .
Я говорю — пилигримы, следуя широкому значению этого слова, так как пилигримы можно понимать в двояком смысле — в широком и в у з к о м. В широ ком — пилигрим всякий, кто находится вне своего оте чества, в узком — пилигримом зовется только т о т, кто идет к дому святого Якова или оттуда возвращается .
И нужно сказать, что, собственно говоря, три названия имеют люди, которые идут на служение Всевышнему .
Они зовутся — пальмоносцы, если они идутъ за море *), туда, где часто носят пальму; они называются — пилигри мами, когда они идут в Галисию, потому что могила Св. Якова была дальше от его родины, чем всякого другого Апостола. Они зовутся «Romei» * * ), когда идут в Р и м, куда шли и те, кого я здесь назвал пилигри *) В святую землю .
**) Словo, непереводимое на русский я з ы к. Не римляне, а «идущие в Р и м » .
мами. Этот сонет не делится, т. к. смысл его совер шенно я с е н .
О, пилигримы, тихо вы идёте, И о вещах нездешних размышляя .
По виду вашему я заключаю — В далеких странах верно, вы живете .
Зачем же вы горячих слез не льете, Печальный город наш пересекая, Как будто ничего о том не зная, Что в наших горестных местах найдете .
Когда бы вы на мне остановились, Я чувствую, что с горькими слезами Вы слушали б мое повествованье .
Так знайте: Беатриче мы лишились, Все, что о ней расскажем мы словами, Заставит плакать вас от состраданья .
ГЛАВА XLII .
Две благородные донны обратились ко мне, прося меня прислать им эти мои стихи; и я, думая об их благо родстве, решил послать им и сделать что-нибудь новое, чтобы я мог послать с этими стихами вместе, чтобы более достойным образом исполнить их просьбу.
И я написал тогда сонет, в котором я рассказываю о своем состоянии, и послал его им с предыдущим сонетом вместе и еще с другим, который начинается словами:
Придите выслушать etc. Сонет, который я тогда напи сал это: За сферу ту .
Он имеет в себе 5 частей: в первой я говорю о т о м, куда направлена моя мысль, называя ее по тому действию, которое она производит. Во второй я говорю, зачем она идет туда, т. е. кто ее заставляет так идти;
в третьей говорю, что она там видит, т. е. почитаемую донну. И я зову тогда свою мысль странствующим духом, потому что она идет туда духовным образом, как пилигрим, который находится вне своей родины. В четвертой части я говорю, как мысль эта видит ее такой, т. е. с такими свойствами, что я не могу их постичь;
это значит, что мысль моя возносится к свойствам той донны в такой мере, какой не может постичь мой у м ;
отсюда выходит, что ум наш так относится к этим блаженным душам, как глаз наш смиренный к солнцу; об этом говорит философ*) во второй части своей Метафизики. В пятой части я говорю, что хотя и я не могу видеть т а м, куда меня влечет моя мысль, т. е .
к ее чудесным свойствам, но все же я понимаю это, т. к. в мыслях моих я слышу часто ее имя. И в конце этой пятой части я говорю: — о донны дорогие, чтоб дать понять, что я обращаюсь к доннам. Вторая часть на чинается: Амурам плачущим; третья: когда предела;
четвертая: и этот д у х ; пятая: я знаю лишь одно. Нужно было бы разуметь еще более подробно, и еще яснее растол ковать, но можно обойтись и с этим разделеньем и потому я и не приступаю к дальнейшему * * ) .
*) Аристотель .
**) Вся эта глава как бы подготовление к «Раю» Боже ственной комедии. У поэта еще нет откровения, но есть уже пред чувствие, что любовь к Беатриче вознесет его в эмпирей .
Но этот дух пытается напрасно Mне дать того, что видел описанье, Ведь сердцу не понять слова такие, Я знаю лишь одно, о той прекрасной, О Беатриче в них напоминанье, Вот что я п о н я л, донны дорогие .
ГЛАВА XLIII .
После того, как я написал этот сонет, предстало мне чудесное виденье и в нем я созерцал такие вещи, которые заставили меня принять решенье — больше не говорить об этой благословенной, до тех п о р, пока я могу сказать о ней более достойным образом. И в ожи дании этого я стал учиться, сколько м о г, как она о т о м, наверное, знает. Так что, если будет угодно тому, которым живы все вещи, чтобы моя жизнь прод лилась еще несколько л е т, я надеюсь сказать о ней нечто такое, чего никогда не было сказано ни об одной донне*). И потом пусть угодно будет тому, кто Госпо дин Благородства, чтобы моя душа могла бы лететь туда, где она бы увидела славу своей донны, т. е. благословен ной Беатриче, которая блаженно созерцает лицо того, кто благословен во веки в е к о в. Аминь!
*) Это указание на то, что в голове поэта зародилась тогда мысль о Божественной комедии, которая была бы достойным па мятником Беатриче. Видение это составило как бы ядро поэмы, так как его приурочивают к явлению Беатриче в земном раю. За ним следует полет по сферам небесным вместе с нею, — до него прохождение через ад в сопровождении Виргилия, т. е. зем ной мудрости. Беатриче надо здесь понимать как символ Боже ственного откровения .